Долгое прощание. Рэймонд Чандлер

тот год отдел по расследованию убийств возглавлял капитан Грегориус. Нынче такие копы почти перевелись. С преступниками Грегориус не церемонился: свет в лицо, дубинкой по почкам, кулаком под дых, коленкой в пах, жезлом по пояснице. Полгода спустя капитан был уличен в лжесвидетельстве перед судом присяжных, и его по-тихому отправили в отставку. Погиб он на собственном ранчо в Вайоминге, где его затоптал взбесившийся жеребец.

      Сегодня его добычей был я. Грегориус восседал за письменным столом без мундира, с закатанными до локтя рукавами. Он был лыс как колено и, подобно многим здоровякам, после сорока заметно раздался в талии. Серые водянистые глаза, большой нос в сетке красных прожилок. Капитан звучно прихлебывал кофе. Мощные ручищи покрывала черная поросль, из ушей торчали пучки седых волос. Грегориус повозил чем-то по столу и посмотрел на Грина.

      – Против него только то, что он молчит как рыба, шеф, – доложил Грин. – Номер его телефона был на отрывном календаре Леннокса. С утра куда-то выезжал, куда – не говорит. Хорошо знает подозреваемого, но отказывается отвечать, когда видел того в последний раз.

      – Ишь ты, упрямец, – спокойно заметил Грегориус. – Ну, это поправимо.

      Судя по тону, способ, которым он собирается выбить признание из подозреваемого, значения не имел. Капитан Грегориус и не таких раскалывал.

      – Дело в том, что окружной прокурор нюхом чует: шумиха будет громкая. Его можно понять, учитывая, чья она дочка. Так что придется хорошенько выпотрошить этого малого.

      Он взглянул на меня как на пустое кресло или окурок. Я был неодушевленным предметом, на мгновение попавшим в поле его зрения.

      – Он явно пытался создать такую ситуацию, чтобы можно было с чистой совестью отказаться отвечать на вопросы, – почтительно промолвил Дейтон. – Кодекс цитировал, подстрекал меня. Он сам нарывался, капитан. Вот я и не выдержал.

      – Выходит, тебя легко вывести из равновесия? Даже такому ничтожеству? – Грегориус одарил подчиненного кислым взглядом. – Кто снял наручники?

      Грин ответил, что это сделал он.

      – Надеть обратно, – приказал капитан.

      Грин завозился с наручниками.

      – Руки за спину, – уточнил Грегориус.

      Грин подчинился приказу.

      – Да потуже, – не унимался капитан. – Надо взбодрить его.

      Грин исполнил и это. Мои запястья начали неметь.

      – А теперь можешь говорить, – капитан наконец-то взглянул на меня, – да поживее.

      Я молчал. Грегориус откинулся на спинку кресла и осклабился. Его рука медленно потянулась к чашке, затем он подался вперед и выплеснул кофе в меня, но промазал – я успел скатиться со стула на пол, больно ударившись плечом. Руки окончательно занемели, запястья отозвались ноющей болью.

      Грин помог мне подняться. Часть жидкости запачкала спинку и сиденье стула, но в основном досталось полу.

      – Надо же, не любит кофе, – заметил Грегориус. – Ишь ты, какой шустрый. Неплохая реакция.

      Все молчали.