Великолепие чести. Джулия Гарвуд

наш средний брат. Я – младший, Дункан – старший, – объяснил Джилард.

      – А сколько же вас всего в семье? – поинтересовалась Мадлен.

      – Всего пять, – с готовностью ответил Джилард. – Кроме нас, трех братьев, Катрин – старшая сестра и Адела – младшая, но я моложе ее. Эдмонд займется твоей раной, Мадлен. Он отлично лечит, не успеешь ты и глазом моргнуть, как все будет в порядке.

      – Что значит «в порядке»? – недоуменно спросила девушка.

      Джилард не знал что и ответить. Он повернулся к брату в надежде, что тот все объяснит девушке, но Дункан был занят камином, а затем, закрыв окно, стал закрывать ставни.

      – Джилард, делай то, что я тебе велел, – сказал он не оборачиваясь.

      Тон старшего брата не допускал возражений, и Джилард повиновался. Но когда он уже подходил к двери, Мадлен окликнула его:

      – Не приводи сюда никакого Эдмонда, – заявила она. – Я и сама смогу заняться своей раной.

      – Ступай, Джилард! – рявкнул Дункан.

      Дверь за Джилардом захлопнулась.

      Векстон повернулся к пленнице:

      – До тех пор пока ты находишься здесь, ты не станешь противиться моим приказаниям. Понятно?

      Барон медленно направился к кровати.

      – Как я могу хоть что-то понять, милорд? – прошептала Мадлен. – Я всего-навсего приманка, разве не так?

      Прежде чем Дункан успел ответить, девушка закрыла глаза и съежилась, скрестив на груди руки.

      – Дай мне спокойно умереть, – прошептала она скорбно. Она чувствовала себя такой несчастной, такой слабой. А если в качестве лекаря выступит еще брат Дункана, боль, конечно, усилится. – Я не собираюсь пользоваться заботами твоего брата, – заявила Мадлен.

      – И все же тебе придется принять их, – возразил Векстон.

      Голос его звучал довольно нежно, но твердо.

      – Ну почему ты все время противоречишь? – капризно пробормотала девушка. – Ведь мне и так плохо.

      Дункан пересек комнату, оперся плечом о каминную полку и устремил сочувственный взор на Мадлен.

      В дверь постучали, потом она со скрипом отворилась, и в комнату вошла полная пожилая женщина. В одной руке она держала поднос, в другой – кувшин, а под мышкой зажимала две звериные шкуры. Карие глаза служанки с тревогой остановились на девушке. Затем она отвесила неуклюжий поклон хозяину, которого явно побаивалась. Сгибаясь в поклоне, бедняжка с трудом удерживала в руках поднос и кувшин, стараясь не уронить их.

      Со стороны Дункана не последовало ни доброго слова, ни улыбки. Коротко кивнув женщине, он указал ей на Мадлен.

      Служанка бросилась исполнять молчаливое приказание барона. Укрыв Мадлен шкурами и поставив поднос на столик, стоявший возле кровати, она протянула девушке кувшин.

      – Как тебя звать? – тихо спросила Мадлен.

      – Герти, – ответила та.

      Девушка ласково улыбнулась, и служанка поспешила подоткнуть шкуру под бедра Мадлен. От боли девушка едва не потеряла сознание, но не проронила ни звука, лишь закрыла глаза и стиснула зубы.

      Эта