Завещание. Джон Гришэм

момент в истории американского правосудия, и Джош не смог сдержаться.

      – Мне двадцать седьмое вполне подходит, – сказал он.

      – Отлично. Я уведомлю стороны, как только пойму, сколько их. У них куча адвокатов.

      – Неудивительно, если вспомнить, что у завещателя шестеро детей и три бывшие жены: это девять адвокатских команд.

      – Надеюсь, зал суда сможет вместить всех.

      «Только стоя», – чуть было не вырвалось у Джоша. Он представил себе стоящих вплотную друг к другу людей, замерших в гробовом молчании, пока открывается конверт, разворачивается листок и читаются невероятные слова.

      – Предлагаю вам огласить завещание, – сказал Джош.

      Уиклифф, разумеется, на это и рассчитывал. Он уже представлял упоительную сцену – это будет один из прекраснейших моментов в его жизни: оглашение завещания, касающегося распределения одиннадцати миллиардов долларов.

      – Полагаю, завещание несколько спорное? – спросил судья.

      – Оно опасное.

      Его честь наконец улыбнулся.

      Глава 10

      Накануне своего самого сокрушительного срыва Нейт жил в Джорджтауне, в старом кондоминиуме, квартиру в котором купил после последнего развода. Но из-за банкротства он ее лишился, поэтому ему в буквальном смысле слова негде было провести первую ночь свободы.

      Джош, как всегда, тщательно подготовил выписку О’Рейли из клиники. Он прибыл в Уолнат-Хилл в назначенный день с легкой дорожной сумкой, набитой новыми, идеально отглаженными шортами и рубашками, предназначенными для путешествия на юг. Привез также паспорт с визой, кучу наличных, массу буклетов и билетов и полный «план игры». Прихватил даже аптечку первой помощи.

      Нейт и поволноваться не успел. Он попрощался лишь кое с кем из персонала, остальные были заняты, да и вообще здесь старались избегать прощальных церемоний. После ста сорока суток восхитительной трезвости Нейт гордо проследовал на волю через парадную дверь – чистый, загорелый, стройный, скинувший семнадцать фунтов – теперь его вес составлял сто семьдесят четыре фунта, как лет двадцать назад.

      Первые пять минут Джош вел машину молча. Снег покрывал равнины, но по мере удаления от Блу-Риджа покров становился все тоньше. Было двадцать второе декабря. Радио тихо наигрывало рождественские гимны.

      – Ты не мог бы его выключить? – попросил наконец Нейт.

      – Что?

      – Радио.

      Джош нажал клавишу, и музыка, которой сам он даже не слышал, прекратилась.

      – Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

      – Поверни, будь добр, к ближайшему придорожному магазину.

      – Это еще зачем?

      – Хочу купить упаковку пива.

      – Очень смешно.

      – Я готов душу заложить за большую бутылку кока-колы.

      Они купили воды и арахиса в маленьком магазинчике. Дама, восседавшая за кассой, бодро пожелала им «веселого Рождества», но Нейт не нашел в себе сил ответить ей то же. Они вернулись в машину, и Джош взял курс на вашингтонский аэропорт