Страх (комедия). Михаил Соколовский

Сами, видите ли, не религиозны, но для людей церковь – опора…

      Булгаков. Да, не люблю. Не люблю и не верю в людей! (снова вскакивает, бегает, горячится) Веками они ходили в церкви, целовали батюшкам руки, тащили масло, молоко и яйца, а теперь так покорно смотрят, как разрушают церкви и высылают попов. Многие, как вы совершенно правильно изволили заметить, даже злорадствуют, участвуют во всём этом. За что же мне их любить? Сегодня они кричат «Да здравствует!..», и «Ура!», и горе тому, кто не крикнет, а завтра появится кто-то новый, кто скажет, что всё это, начиная с семнадцатого года… ошибка… перегиб… преступление…

      Белозёрская (входит, неся бутылки). О, господи, Миша, тише!

      Булгаков. …и они с готовностью станут делать на эту тему доклады! А что будет после, – мы и представить себе не можем!

      Эрдман. Совершенно с вами согласен.

      Булгаков. У человека бог всегда в голове. И когда он изгоняется, на его место приходит кто?

      Белозёрская. Кто?

      Эрдман. Другой бог.

      Булгаков. Ах, если бы! Мне-то всё кажется, что на его место пришёл совсем другой персонаж.

      Звонок в дверь. Белозёрская показывает глазами на ушедшую в кухню домработницу.

      Белозёрская. Умоляю, друзья, осторожней. И кстати, Николай Робертович. У нас есть сыр.

      Эрдман смеётся. Белозёрская уходит открывать дверь.

      Эрдман. Вам шах, гражданин Булгаков.

      Булгаков садится за стол, смотрит.

      Булгаков. Позвольте! А ладья-то где?

      Эрдман. Какая ладья?

      Булгаков. Вот тут у меня ладья стояла!

      Входят Ильф и Петров, такие разные и, одновременно такие похожие друг на друга.

      Ильф. Эрдман ладью украл!

      Петров. Какой скандал!

      Булгаков. В такой обстановке я играть отказываюсь.

      Эрдман. Сдаётесь?

      Булгаков. Нет, просто не буду больше играть и всё… (нарочито поворачивается к вошедшим, начинает их приглашать, усаживать). Евгений Петрович, Илья Арнольдович, будьте любезны, проходите! У нас сыр есть!

      Эрдман смеётся.

      Петров. Мы Карлыча с собою привели, ничего?

      Ильф. Он пьян со вчерашнего…

      Булгаков. Не мудрено.

      Входит Белозёрская.

      Белозёрская (с каким-то ужасом). Миша, там Юра…

      Булгаков (кивает, кричит домработнице). Груня! Убирай, детка, водку…

      Белозёрская сторонится, пропуская Олешу, который может идти, только повиснув на Катаеве.

      Олеша (заплетающимся языком). Веселитесь? Ну, правильно… У вас тут тепло… У вас тут сыр… И абажур размером с дирижабль… А ему… ему холодно…

      Катаев. Извините, Любовь Евгеньевна… извините… Юра, может, ты сядешь?

      Олеша (вдруг взвинтился). Нет! Я буду пить стоя!

      Булгаков. А не будет вам?

      Олеша. Как хотите. Всё равно надо пить не чокаясь…

      Олеша нагибается, достаёт чекушку из носка.

      Катаев. Откуда у него? Я вроде всё проверил.

      Олеша. Посуду дайте! А то из горлышка тяпну!

      Булгаков кивает Любови Евгеньевне,