Повторение пройденного… Былинки. Александр Раков

Стремяков, СПб.

      Лебедь в зоопарке

      Сквозь летние сумерки парка

      По краю искусственных вод

      Красавица, дева, дикарка —

      Высокая лебедь плывет.

      Плывет белоснежное диво,

      Животное, полное грез,

      Колебля на фоне залива

      Лиловые тени берез.

      Головка ее шелковиста,

      И мантия снега белей,

      И дивные два аметиста

      Мерцают в глазницах у ней.

      И светлое льется сиянье

      над белым изгибом спины,

      И вся она как изваянье

      Приподнятой к небу волны.

      Скрежещут над парком трамваи,

      Скрипит под машинами мост,

      Истошно кричат попугаи,

      Поджав перламутровый хвост.

      И звери сидят в отдаленье,

      Приделаны к выступам нор,

      И смотрят фигуры оленьи

      На воду сквозь тонкий забор.

      И вся мировая столица,

      Весь город сверкающий наш,

      Над маленьким парком теснится,

      Этаж громоздя на этаж.

      И слышит, как в сказочном мире

      У самого края стены

      Крылатое диво на лире

      Поет нам о счастье весны.

Николай Заболоцкий

      Вечером допоздна засиделись у костра. Глядели в огонь, но всем троим было хорошо и спокойно.

      – Черное озеро, – вздохнула Нонна Юрьевна. – Слишком мрачно для такой красоты.

      – Теперь Черное, – сказал Юрий Петрович. – Теперь Черное, а в старину – я люблю в старые книжки заглядывать – в старину оно знаете, как называлось? Лебяжье.

      – Лебяжье?

      – Лебеди тут когда-то водились. Особенные какие-то лебеди: их в Москву поставляли, для царского стола.

      – Разве ж их едят? – удивился Егор. – Грех это.

      – Когда-то ели.

      – Вкусы были другими, – сказала Нонна Юрьевна.

      – Лебедей было много, – улыбнулся Юрий Петрович. – А сейчас пожалуйте – четверых-то чудом спасли…

      …А Егор на другой день к озеру подался. Домики лебедям построил, а тогда выпустил. Они сперва покричали, крыльями подрезанными похлопали, подрались, а потом успокоились, домики поделили и зажили двумя семействами в добром соседстве.

      …Второй раз ударило, когда Егор полпути миновал. Гулко и далеко разнесло по сырому воздуху, и Егор понял, что рвут на Черном озере. И подумал о лебедях, которые подплывали на людские голоса, доверчиво подставляя крутые шеи.

      – Стой! – закричал он еще в кустах, в темноте еще. Вроде замерли у костра. Егор снова хотел крикнуть, да дыхания не хватило, и выбежал он к костру молча. В миг какой-то успел увидеть, что над огнем вода в кастрюльке кипит, а из воды две лебединые лапы выглядывают. И еще троих лебедей увидел – подле. Белых, еще не ощипанных, без голов. А в пламени пятый лебедь сгорал: деревянный.

      – Документы, – персохшим горлом повторил Егор. – Лесник. Задерживаю всех.

      …Первый наклонился к кастрюле, потыкал ножом в лебедя. Второй пошел к озеру, к тому, что насвистывал.

      – Зачем лебедей-то? – вздохнул Егор. –