История Французской революции. Том 1. Луи-Адольф Тьер

Неккер от имени короля предложил новый путь примирения. Предлагалось, чтобы каждое сословие отдельно проверило свои полномочия и сообщило их другим, а в случае каких-либо затруднений, чтобы представители о них доложили каждой палате. И если решения разных сословий окажутся неодинаковыми, то король должен будет окончательно разрешить несогласие. Таким образом двор думал кончить спор в свою пользу. Конференции тотчас были прерваны в ожидании ответа палат. Духовенство просто, без замечаний, приняло план. Дворянство сначала отнеслось к нему благоприятно, но потом, по внушению вожаков, изменило его – вопреки советам умнейших своих членов. С этого дня начались все его несчастья.

      Общины, знавшие об этом решении дворянства, ждали, чтобы высказаться в свою очередь, официального сообщения, но духовенство, с обычной хитростью, желая скомпрометировать среднее сословие в глазах нации, послало к нему депутацию с приглашением заняться вместе нуждами народа, с каждым днем возраставшими, и поспешить общими силами принять меры против скудости и дороговизны припасов. Общины, рискуя обратить против себя народ, оказавшись равнодушными к такому предложению, отплатили хитростью за хитрость и ответили, что, проникнутые теми же чувствами, ждут духовенство в общей зале, чтобы вместе с ним заняться этим важным предметом. Тогда только депутаты от дворянства торжественно сообщили депутатам третьего сословия свое постановление: они принимают план соглашения, но настаивают на отдельной проверке полномочий и соглашаются обращаться к объединенным сословиям и верховной власти короля лишь по поводу затруднений, могущих возникнуть относительно представительства какой-нибудь целой провинции.

      Это постановление положило конец всем затруднениям общин. Принужденные уступить или одними своими силами объявить войну двум высшим сословиям и престолу, если бы предложенный план был принят, теперь они были избавлены от необходимости высказаться, так как план этот был принят лишь с важными изменениями. Настала решительная минута. Уступить по вопросу об отдельной проверке не значило, конечно, уступить по вопросу о поголовном или посословном голосовании, но раз выказать слабость значило ослабить себя навсегда. Надо было или согласиться на роль почти ничтожную, дать денег и удовольствоваться устранением нескольких злоупотреблений, когда виделась возможность возродить целое государство, или принять энергичное решение и насильно захватить часть законодательной власти.

      Это было первым актом переворота; но собрание не стало колебаться. Итак, по подписании всех протоколов и по закрытии конференций Мирабо встал. «Проект соглашения, отвергнутый одной стороной, – сказал он, – не может быть рассматриваем другой. Прошел месяц. Нужно принять окончательное решение; один из парижских депутатов имеет важное предложение – выслушайте его». Мирабо, своей смелостью открыв прения, ввел на кафедру Сийеса, человека, одаренного умом обширным и систематическим