Противостояние. Юлиан Семенов

тот неторопливо отодвинулся:

      – Не надо, полковник, вы мне дружбу не вяжите, все равно не ссучите.

      – Неумно отвечаете, Загибалов, потому как раздраженно – с одной стороны, а с другой – страх в вас вижу. А боятся только те, кто чувствует за собою вину.

      Загибалов странно усмехнулся, сокрушенно покачал головой:

      – Иные с рождения страх чуют, с кровью передалось.

      – Историей увлекаетесь?

      – А чего ей увлекаться-то? Куда ей надо, туда и пойдет; не жизнь, а сплошная автоматическая система управления.

      Тут пришла очередь Костенко усмехнуться – он начал испытывать интерес к этому громадному человеку, в маленьких стальных глазах которого была видна мысль, как он ни старался играть дурачка – тюремная, видимо, привычка; вторая натура, ничего не поделаешь; дурачку порою живется легче, особенно в рудных ситуациях.

      – Чемоданы не вскрывали, Загибалов?

      – Не имею привычки в чужой карман заглядывать.

      – Хорошая привычка, – Костенко обернулся и попросил милиционера, стоявшего на пороге: – Пригласите, пожалуйста, понятых.

      В чемодане было барахло: поношенная кожаная куртка, ботинки, носки, две пары брюк, меховая безрукавка; в кармане этой-то безрукавки Костенко и нашел профсоюзный билет на имя Дерябина Спиридона Калиновича. ДСК.

      Костенко поднял глаза на Загибалова:

      – В какое время Спиридон от вас ушел?

      – Ночью.

      – Зачем скрывали, что знаете его имя?

      – А я и…

      – А я и… – передразнил его Костенко. – Откуда он приехал?

      – Не знаю.

      – И фамилии не знаете?

      – Ну Дерябин.

      – А молчали…

      – Я-то завязал, а он, может, в бегах.

      – «Может» или наверняка?

      – Про такие вещи впрямь не говорят, ждать надо, пока сам решит открыться.

      В комнату заглянул Жуков:

      – Товарищ полковник, вас Москва требует.

      Костенко поднялся:

      – Я скоро вернусь, Загибалов. Подумайте, может, есть резон самому сказать правду. Это не милицейские фокусы – это закон: признание облегчает участь.

      – Слыхал, – ответил Загибалов. – Как же, как же…

      – Когда жена придет с работы?

      – У ней сегодня вечерняя смена, поздно придет.

      – Адрес какой?

      Жуков, усмехнувшись, откликнулся:

      – Мы знаем, товарищ полковник.

      4

      Из Москвы звонил Тадава.

      – Владислав Николаевич, – сказал он, – я посидел в нашем музее и откопал два любопытных документа.

      – Давайте, – ответил Костенко, закуривая.

      – Первый документ военной прокуратуры: в марте сорок пятого года в районе Бреслау, в нашей прифронтовой зоне был обнаружен мешок с расчлененным туловищем. Головы не было, как и в нынешнем эпизоде. Около места преступления нашли морской бушлат и бескозырку. На внутреннем ободке бескозырки полуисчезнувшие буквы, которые давали возможность предположить, что образовывали они имя и фамилию убитого.

      – Записываю.

      – Первая