Гувернантка. Рассказы. Александра Анненская

копеек, – объявила Лена. – И ты, Клавдия, также? – спросила она. – У тебя ведь есть деньги.

      – Да, но только я не могу послать их, – отвечала Клавдия. – Маменька дала мне эти деньги, чтобы я раздала их прислуге, уезжая из деревни.

      – Мне папа также велел дать из моих денег прислуге, – сказала Лена, – только я уж лучше раздарю горничным все мои платочки, воротнички и, пожалуй, даже платья, а деньги пошлю Маланье. Мне все представляется, как она страшно кричала и дико глядела на огонь!

      Мы приехали домой уже во втором часу ночи. Несмотря на это, Лена не хотела идти спать, пока муж не рассчитал и не сказал, какую сумму денег он может дать крестьянам. Затем она стала приставать ко мне, нельзя ли послать погоревшим чего-нибудь кроме холста, какой-нибудь провизии. Я согласилась, что можно, пожалуй, снабдить их на первое время мукой и крупой, но объяснила девочке, что у нас в доме не заготовлено достаточно провизии, чтобы накормить целую деревню, что за деньги погоревшие без труда достанут себе все необходимое и в городе, и в соседних деревнях.

      – Ну, а когда же мы свезем им и деньги, и все остальное? – спросила она, удовлетворившись, по-видимому, моим объяснением.

      – Да, пожалуй, хоть завтра; конечно, если погода будет получше, – отвечала я, прислушиваясь к шуму дождя, барабанившего в окна, и чувствуя во всем теле дрожь.

      – Вот это отлично, – обрадовалась Лена. – Так вы, дядя, дайте-ка нам деньги теперь же, а то вы ведь завтра уйдете на работу, пока мы еще будем спать, а нам надо съездить в деревню до обеда.

      Муж нашел это замечание вполне справедливым и тотчас же отдал девочке деньги, которые предназначал послать крестьянам.

      – Смотри же, Лена, – сказала я, прощаясь с ней перед сном, – если завтра будет лить такой же дождь, как сегодня, мы не поедем в Приречное, ты уж об этом и не мечтай.

      На следующее утро я проснулась с такою сильною головною болью, что положительно не могла открыть глаза. Это была обыкновенная нервная головная боль, возвращавшаяся после каждого сильного волнения и продолжавшаяся несколько часов сряду. Горничная моя знала эту болезнь и средство помочь мне: она заперла ставни моей спальни, наблюдала за тем, чтобы никто близко не подходил к моей комнате, и от времени до времени давала мне успокоительное лекарство. Таким образом, я провела все утро в темноте и полной тишине.

      К трем часам боль унялась, я могла встать, одеться и выйти в другие комнаты. Взглянув в окна, я увидела, что дождь лил как из ведра.

      В гостиной меня встретила Клавдия, поздоровалась со мной, вежливо осведомилась о моем здоровье и затем снова принялась за свою работу.

      – А где же Лена? – спросила я.

      – Леночки нет, она уехала.

      – Как уехала? По такому дождю! Куда?

      – В Приречное. Я ей говорила, что вы рассердитесь, да она не послушалась, она уж давно уехала.

      – Кто такой уехал? – спросил муж, входя в комнату.

      Я ему объяснила.

      – Как,