Гувернантка. Рассказы. Александра Анненская

Диккенса «Домби и Сын», а мы с Клавдией работали.

      Вдруг в комнату вошел муж. Я по лицу его тотчас заметила, что он сильно рассержен.

      – Представь себе, какая неприятность, – сказал он, садясь на стул подле меня и бросая свою мокрую фуражку на стол, – пшеница, которую я купил прошедший год в Петербурге и посеял для пробы за нашим садом, пропала.

      – Как так, отчего? – спросила я.

      – Да оттого, что этот ротозей Федор опять распустил своих лошадей. Они сегодня с утра изволили прогуливаться на моем поле! Уж я же ему…

      В эту минуту дверь гостиной скрипнула, и в нее вошел худощавый, маленького роста мужик с бледным, растерянным лицом.

      – Батюшка барин, помилуйте! – обратился он к мужу умоляющим голосом.

      – Ты чего сюда пришел! – закричал на него муж. – Ведь я уже сказал тебе, не смей и просить! Разиня этакий! Не может за своей скотиной присмотреть! Заплати мне штраф за потраву, до тех пор не выпущу твоих лошадей!

      – Да, батюшка, откуда мне взять платить-то, сам ведь знаешь мои достатки!

      – И знать ничего не хочу! Нечем платить, так смотри в оба! Пошел вон! Я и говорить с тобой не хочу.

      – Смилуйся, батюшка, хоть ради деток малых смилуйся, – продолжал просить Федор. – Теперь рабочая пора, что я буду делать без лошадей! Ужо по осени уплачу тебе штраф, какой положишь.

      – Нет, не по осени, а теперь уплатишь! – все больше и больше горячился муж.

      Вся эта сцена производила самое тяжелое впечатление. Я знала, что, успокоившись, муж раскается в своих жестоких словах, что если я вмешаюсь в разговор, это еще усилит его раздражение, а между тем мне было и больно за него, и душевно жаль бедного Федора.

      Я взглянула на девочек: Клавдия продолжала работать спокойно и невозмутимо, как будто не слышала ничего из происходившего подле нее; Лена закрыла книгу, щеки ее горели, глаза блистали, я хотела знаком остановить ее или увести из комнаты, но было уже слишком поздно: она вскочила с места и подошла к мужу.

      – Дядя, – сказала она голосом, дрожавшим от волнения, – как вам не стыдно так обижать бедного мужика? Вы богаты, вам не беда, если испорчено одно какое-нибудь поле, а ведь он без лошадей не может работать, неужели вы хотите уморить с голода его детей!

      Это неожиданное вмешательство девочки, кажется, одинаково поразило и мужа, и Федора. Федор с недоумением глядел на свою защитницу, муж был так удивлен, что не прерывал оживленной речи девочки.

      – Не твое дело! Молчать! – закричал он на нее, когда она кончила.

      – Не буду я молчать, – в свою очередь вспылила Лена, – отдайте Федору его лошадей! Вы не смеете их удерживать!

      – Дерзкая девчонка! – вскричал муж и быстрыми шагами вышел вон из комнаты, хлопнув дверью так, что окна задрожали. Федор поплелся вслед за ним, печально опустив голову. Лена хотела догнать его, но я остановила ее.

      – Оставь, Леночка, – сказала я ей, – дядя не злой