Сборник рассказов о странностях любви. Ирина Безуглая

собравшаяся тогда в недорогом баре, была очень пестрой по возрасту, национальности, профессиональным интересам. Объединяло то, что все были эмигранты, полные молодой энергии, уверенности в блестящем будущем здесь, на новой родине. Многие познакомились и регулярно встречались в длинных очередях у дверей учреждений, где нужно было подавать прошение о продлении визы, или (о, эмигрантское счастье!)заполнения необходимых бланков для получения пресловутой «грин карты», в конторах, где можно было выбить пособие, в других, где обещали устройство на временную работу и т. д.

      Язык общения был англо-американский, который каждый смело подминал под привычные артикуляции своего родного языка. Представляя Гонсалеса, Гошка, конечно, не преминул сказать «гениальный». У него все коллеги и друзья были гениальными или безумно талантливыми. А коллеги то же самое говорили о нем. Такое инженерно – техническое «алаверды». Но тогда вообще так было принято (дивное время!). Каждый с радостью, легко признавал гениальным своего друга, приятеля, знакомого за любое сотворенное им, или даже за одно желание сотворить что-нибудь эдакое…

      Лиза оказалась за столиком рядом с Гонсалесом. Обменявшись парой формальных фраз знакомства, они перешли на испанский. Мексиканец, давно привыкший, что американцы говорят (если вообще говорят) на испанском языке инфинитивами, не в силах освоить трудные парадигмы глаголов, был поражен правильностью произношения и чистотой «кастельяно» у русской девушки. Лизе пришлось рассказать, что она получила высшее образование по специальности искусствовед, что у них в институте была сильная кафедра иностранных языков. Испанский, как факультативный, вел старый испанец Пабло Гарсиа, бывший беженец, который оказался в СССР после поражения Республики в конце 30-ых годов. Но он так и не освоил русский, поэтому с первого же урока говорил в основном только на своем родном языке. Многие ученики не выдерживали, возмущались и уходили, а Лизе такой метод понравился, она осталась и ни разу не пожалела.

      – Вот, благодаря испанскому языку, я нашла здесь друга, – вежливо закончила Лиза, подняла недопитый стакан с каким-то сладким коктейлем и улыбнулась своему визави.

      Гонсалес в ответ серьезно и искренне, как умеют это делать латиноамериканцы, сказал: «Я очень рад, Лиса (он сказал Лиса, поскольку в испанском нет звука „зе“), что мы с вами друзья. Я буду хорошим другом, для меня это честь».

      Разговор покатился дальше. Лиза рассказала ему, что еще в Москве заинтересовалась историей доколумбовых цивилизаций и вот сейчас, пока нет постоянной работы, она ходит в библиотеку, где нашла уйму книг и научных исследований по этой теме. Особенно она увлеклась ацтекскими мифами и легендами. Ее занимала проблема соотношения народных традиций, древних мифов, языческих верований с христианской религией.

      Луис, как он признался позже, был сразу очарован Лизой, ее манерой общаться, где не было кокетства, эпатажа или двусмысленности. Тем более приятным удивлением