Типы лидеров. Арчи Браун

менее после двух десятилетий правления коммунистов чехи (в большей степени, чем словаки) относились к демократии межвоенного периода значительно более позитивно, чем в первый послевоенный период. В опросе 1947 года чехов спрашивали, какой период истории страны они считают самым выдающимся. Первую республику (1918–1938) назвали лишь 8 % опрошенных, и она оказалась на пятом месте списка «выдающихся» периодов. Повторно отвечая на тот же вопрос в 1968 году, чехи поставили Первую республику на первое место – за нее высказалось 39 % опрошенных[168]. Испытав на себе деспотическое правление советского образца, многие чешские и словацкие коммунисты уже к началу 1960-х годов заново оценили как преимущества политического плюрализма, так и моральное и политическое значение фигуры Масарика.

      В первые послевоенные годы в Чехословакии с подлинным энтузиазмом относились к «строительству социализма». Однако бюрократическое авторитарное руководство, сопровождавшееся политическим сыском и репрессиями, было далеко не тем, чего хотело и на что надеялось большинство молодых чешских коммунистов. Контраст между угнетающей действительностью и их идеалами с течением времени привел к серьезной переоценке ценностей. Помимо прочего, этому способствовала и резкая критика Сталина, с которой Никита Хрущев выступил на закрытом заседании ХХ съезда КПСС в 1956 году, а затем и открыто, на XXII съезде в 1961 году. То, что вошло в историю под названием «Пражская весна», было кульминацией реформаторского движения внутри самой Коммунистической партии Чехословакии. Однако в атмосфере возросшей толерантности и молниеносных перемен 1968 года активизировались и более широкие слои общества. Стали появляться гражданские объединения беспартийного большинства населения страны. Весь этот процесс в целом, и в особенности политические реформы, одобренные руководством компартии, настолько встревожили советское Политбюро, что в августе того же года оно направило в Чехословакию полумиллионную армию с целью его остановить.

      Сам высший руководитель партии Александр Дубчек (словак по национальности) не принадлежал к числу радикальных реформаторов, однако он был хорошим слушателем, предпочитал убеждение принуждению и терпимо относился к критической дискуссии и частичному плюрализму в рамках существующего строя. В глазах высшего советского руководства он стал «мерзавцем номер один»[169]. Несмотря на то что Дубчек играл роль координатора, а не движущей силы, его приход на смену консерватору Антонину Новотному в качестве лидера партии в начале 1968 года имел огромное значение. В жестко авторитарных, строго иерархических политических системах замена высшего руководителя на лидера, обладающего не только иной манерой ведения дел, но и более гуманистическими ценностями, может радикальным образом повлиять на ход событий. По общему правилу, чем больше власти сосредоточено в одной должности, тем выше потенциальное

168

Vztah Čechů a Slovaků k dějinám (ČSAV, Prague, 1968), p. 7; и Archie Brown and Gordon Wightman, ‘Czechoslovakia: Revival and Retreat’ in Brown and Jack Gray (eds.), Political Culture and Political Change in Communist States (Macmillan, London, 1977), pp. 159–196, p. 164.

169

Председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин называл Дубчека «подлецом номер один». См.: Archie Brown, The Rise and Fall of Communism (Bodley Head, London, and Ecco, New York, 2009), pp. 395–396.