Черное колесо. Часть 1. История двух семеек. Генрих Эрлих

отбился от рук. Сказать, что он учился, было бы сильным преувеличением, но хорошая память позволяла ему балансировать на грани оценок между «весьма посредственно» и «посредственно» и переваливать из класса в класс. Связался с компанией отпетых хулиганов, впрочем, мамаши некоторых из этих мальчиков раздражённо высказывали Анне Ивановне, что как раз Гарри (почему Гарри – об этом позже) является тем самым отпетым хулиганом, а их детки совсем наоборот и подпали под влияние. Кто уж там подпал под влияние, судить мы не берёмся, но участковый навещал всех в равной степени. К шестнадцати годам Володя уже вовсю курил, особо не таясь, и, как подозревала Анна Ивановна, выпивал, но пока без безобразий. Единственным, кого хоть чуть-чуть слушался Володя, был отчим, да и то потому, что Николай Григорьевич пару раз всыпал ему по первое число, втайне, естественно, от Анны Ивановны. К чести Володи надо заметить, что он не побежал жаловаться матери, а в глубине души даже зауважал отчима, который, несмотря на возраст, на удивление легко отбил пару коварных ударов, обычно беспроигрышных в уличных баталиях, и в ответ наглядно продемонстрировал свою пару приёмчиков, не джентльменских, но эффективных.

      «И в кого он такой пошёл?» – печально думала Анна Ивановна, зашивая очередную прореху на одежде сына. Конечно, ответ бы легко нашёлся, если бы в свое время Владимир Яковлевич был более правдив и подробен в описании своей студенческой молодости. Ах, Петербург начала века!.. Но оставим в покое молодость Владимира Яковлевича, а то так слово за слово дойдём до его родителей, дедов и прадедов, углубимся в мир домыслов и догадок, что совершенно ни к чему в нашей правдивой истории.

      То же относится и к прошлому Николая Григорьевича. Удивительно, какие скрытные мужья попадались Анне Ивановне! Но если у Крюгера покров тайны был наброшен лишь на относительно небольшой, всего лишь десятилетний, период, то с Буклиевым создавалось полное впечатление, что вот мать, взяв его за руку, повела первый раз в гимназию, а привела неожиданно в бывшую детскую квартиры Анны Ивановны, совершенно измождённого и с противными квадратными усиками. Под старость он начал проговариваться, особенно в беседах с Олегом, но всё равно целостной картины не складывалось. Что он делал в течение года в Гейдельберге незадолго до начала Первой Мировой войны? И почему открещивался от знания немецкого языка, сказав как-то, что предпочитает французский? При этом в личном листке по учету кадров указывал, что знает лишь английский в объёме перевода технической литературы со словарем? Этому Олег поверил, потому что классе в третьем, когда у него возникли проблемы в школе, дед Буклиев несколько вечеров позанимался с ним английским. На уроке Олег воспроизвел несколько вбитых в него фраз, так учительница сделала ему замечание, что есть тайком булочки на уроке нельзя, а если уж случился такой казус, то при обращении учителя надо сначала прожевать, а потом отвечать чётко и понятно. На этом домашние уроки прекратились. Или взять высказывания Буклиева