Анастасия. Загадка великой княжны. Питер Курт

Грюнберга, прошли, в общем, спокойно. Часть времени она проводила в усадьбе Функенмюле, часть в его элегантном городском доме на Вильгельмштрассе. Здоровье ее ухудшалось: туберкулез распространился на левую руку. Вскоре к ней вызвали приятеля Грюнберга, доктора Джозефа Каппа. «Она была очень робка и застенчива, – рассказывал доктор Капп корреспонденту “Нью-Йорк Таймс” три года спустя. – И только когда я завоевал ее доверие, она выразила готовность беседовать с миссис Капп… и со мной…

      Я заметил, если мне не изменяет память, два отчетливых углубления на теменных костях черепа, одно сверху, другое слева, соответствующих части мозга, ответственной за понимание слов. Возможно, этим объясняется тот факт, что эта женщина не могла тогда говорить по-русски. Углубления на черепе были отчетливо наружного происхождения и, может быть, результатом несчастного случая или нападения».

      Для Анастасии жизнь проходила как в тумане. У нее остались только смутные впечатления от пребывания в доме Грюнберга, даже от важного визита, нанесенного ей весной бывшей германской кронпринцессой Цецилией Прусской. Этот визит, разумеется, организовал Грюнберг. Анастасия запомнила, как «прекрасно одета» была кронпринцесса и как ей самой было стыдно своего жалкого одеяния. «Она собиралась на концерт, – говорила Анастасия, – и обещала приехать еще, но так и не приехала». Кронпринцесса, со своей стороны, вспоминала, как ее «с первого взгляда поразило сходство молодой особы с матерью царя и самим царем, но с царицей никакого сходства не было… Установить ее личность возможности не было, поскольку с ней нельзя было общаться. Она всё время молчала, то ли из упрямства, то ли от полного замешательства. Я не могла понять, почему».

      Итак, еще одна встреча кончилась неудачей. «Как она могла узнать меня за несколько минут? – горько жаловалась Анастасия. – Я так постарела, у меня такой странный вид из-за отсутствия зуба». Если бы только у кронпринцессы нашлось время приехать еще. «Она похожа на Ксению (сестру царя), – сказала Цецилия брату и добавила: – Я почти уверена, что это – Анастасия». Но инспектору Грюнбергу Цецилия сообщила, что «по мнению великого герцога Гессенского, брата убитой императрицы, совершенно невозможно, чтобы кто-то из царской семьи остался в живых». Почему? Цецилия не знала. Но поскольку великий герцог и его сестра Ирена Прусская отказались иметь дело с Анастасией, кронпринцесса сказала: «Я чувствовала, что не мое дело заниматься установлением ее личности».

      «Я зашел в тупик», – признавался инспектор Грюнберг после этой второй бесполезной встречи. Грюнберг не отличался терпением. Он тут же стал искать нового покровителя для туберкулезной, истощенной Анастасии, ко всем бедам которой добавился еще острый плеврит. Решению Грюнберга бросить это дело, несомненно, способствовало давление свыше – полиция должна была заботиться о своей репутации, – и он, очевидно, вымещал свое раздражение на Анастасии, обвиняя ее в упрямстве. «Молодая особа отплатила мне за все