Анастасия. Загадка великой княжны. Питер Курт

домой и с нетерпением ждал среды. Ровно в два часа прибыл Франц Енике, в полной готовности и при оружии, и оба они отправились в Дальдорф.

      Швабе взял с собой Библию на русском языке, коробку шоколада, номер «Двуглавого орла» и фотографию императрицы-матери. «Необходимо отметить, что оба мы были совершенно спокойны, – писал он позже. – Мы не ожидали увидеть великую княжну, но поехали, чтобы окончательно прояснить ситуацию».

      К удивлению капитана фон Швабе, никто в Дальдорфе не пытался помешать ему увидеть фройляйн Унбекант. Никто даже не задал ему ни одного вопроса. Одна из сестер ввела Швабе и Енике в палату «Б» и, осторожно откинув одеяло с лица пациентки, сказала: «Фройляйн Унбекант, к вам пришли».

      Пристально посмотрев на посетителей, неизвестная сказала: «Я не желаю никого видеть». И снова закрыла лицо.

      Последовала долгая напряженная пауза. Затем, по словам Швабе, фройляйн Унбекант «откинула одеяло и спросила, что мне нужно. Я отвечал, что хочу узнать, как она сюда попала и могу ли я ей помочь».

      Фройляйн Унбекант была по-прежнему настороже. «Кто вас прислал?» – спросила она.

      Швабе не собирался обсуждать Клару Пойтерт в присутствии сестры – он вообще ничего не собирался обсуждать при ней. Он отвечал, что в настоящий момент не может ей этого сказать.

      Фройляйн Унбекант что-то сообразила. «Она долго пристально на меня смотрела и затем снова закрыла лицо».

      Швабе обратился к сестре. «Можно ли передать пациентке шоколад?»

      «А почему бы и нет?» – отвечала сестра.

      Но фройляйн Унбекант услышала их: «Я ничего ни у кого не беру».

      Она говорила по-немецки.

      «Разве вы не знаете русского?»

      Ответ последовал быстрый и недвусмысленный: «Nein!»

      Швабе не знал, что делать дальше. Не мог же он прямо спросить фройляйн Унбекант: «Вы – великая княжна Татьяна?» Но и уйти, так ничего и не выяснив, он не мог.

      Франц Енике пришел ему на помощь. «Почему бы вам не показать ей фотографию?» – предложил он.

      Швабе достал портрет императрицы-матери. Сестра, наклонившись, снова откинула одеяло. «Эти господа хотят показать вам фотографии».

      Енике заметил, что, увидев фотографию матери царя, фройляйн Унбекант «багрово покраснела». «Она взяла ее у меня из рук, – вспоминал Швабе, – села в постели и долго ее рассматривала. Потом она отвернулась и сказала резко: “Я не знаю эту даму”».

      Две минуты прошли в неловком молчании, которое нарушила фройляйн Унбекант. На этот раз она сама открыла лицо и сказала сестре: «Я хотела бы поговорить с этим господином наедине». Без единого слова сестра отошла вместе с Енике и остановилась у двери. Тогда, глядя Швабе прямо в глаза, фройляйн Унбекант снова спросила его: «Кто вас прислал?»

      Опасаться теперь было нечего, и Швабе быстро сказал, что это была Клара Пойтерт. Фройляйн Унбекант какое-то время переваривала эту информацию. «Простите меня, – сказала она наконец, – но я очень расстроена».