Ящик Пандоры. Бернар Вербер

я.

      – Значит, вы тоже в курсе?

      – Да, благодаря «перспективной медитации», позволяющей путешествовать в мои будущие жизни. Я решил не вселяться в тебя, не видеть твою эпоху, а вызвать тебя в мою, чтобы бы могли побеседовать здесь. А к какой технике прибегаешь ты, чтобы увидеть меня?

      – К регрессивному гипнозу. С его помощью посещают прошлые жизни. Мне представляется коридор с дверями, на них номера. Каждая дверь соответствует одной из жизней.

      – За какой дверью ты?

      – За 112-й.

      – А я?

      – За 1-й.

      – Значит, между нами сто одиннадцать реинкарнаций?

      – Я – последняя, вы – первая, во всяком случае в моем коридоре. У нас много шансов встретиться.

      – Знай, мощь твоего сознания гораздо больше, чем тебе кажется. Главное – ясно сформулировать запрос.

      Это не так просто, когда не знаешь последствий своего выбора.

      Человек в бежевой юбке как будто доволен этим разговором.

      – Многие ничего не предпринимают, потому что не имеют представления о своих возможностях. Это проблема. У нас говорят: «Хочешь – значит, можешь». Считается, что происходит все, чего по-настоящему желаешь. Единственная проблема – это что порой, когда наше желание сбывается, оказывается, что это не то, чего хотелось, или же удивление от обретения желаемого так велико, что человек не перестает желать еще и еще.

      – Хотелось бы мне, чтобы все было так просто.

      – Что делать, если все просто? Единственные пределы – те, которые мы сами себе устанавливаем, – говорит удивительный человек уверенным тоном, предлагая Рене сесть напротив.

      Они осматривают одежду и облик друг друга. Геба, кажется, удивляет его обувь, очки, часы, но он ничего об этом не спрашивает.

      Должно быть, я для него – человек будущего, олицетворение научной фантастики. Наверное, если бы я сам увидел какое-нибудь свое будущее воплощение, то тоже немного растерялся бы.

      – Рене, ты должен был высказать пожелание, чтобы здесь оказаться. Чего ты попросил?

      – Попасть в жизнь, в которой у меня была величайшая любовь.

      Гебу смешно.

      – Выходит, жизнь, в которой случился величайший любовный роман всех «наших» существований, – моя?

      – Выходит, так, – соглашается Рене. – А почему вы пожелали встретиться со мной?

      – Я захотел познать жизнь, в которой я сильнее всего повлиял на историю человечества.

      Оба молчат.

      – И эта жизнь… моя? – выдавливает Рене.

      – Я больше никого здесь не вижу.

      Рене машинально оглядывается, но никаких других людей вокруг нет.

      – Должен вам признаться, мсье Геб…

      – Просто Геб.

      – Так вот, Геб, моя профессиональная деятельность позволяет мне влиять не более чем на четыре класса по тридцать человек в каждом ежегодно. Я преподаю историю, учу детей познанию прошлого. То есть в весьма ограниченном масштабе влияю на моих современников. А чем занимаетесь вы?

      – Я астроном. Забавно, что мы с тобой друг друга дополняем. Ты знаешь, что происходит во времени, я знаю, что происходит в пространстве. Мне