При исполнении служебных обязанностей. Каприччиозо по-сицилийски. Юлиан Семенов

прекрасный пилот.

      – Вы лучше.

      Струмилин поморщился: парень слишком грубо льстит.

      – Я правильно говорю, – словно поняв его мысли, сказал Богачев. – Сыромятников – прекрасный педагог, но как пилот – он же старый.

      – Между прочим, он моложе меня на три года, – хмыкнул Струмилин, – так что впредь будьте осмотрительны в оценках.

      – Это приказ или пожелание?

      Струмилин посмотрел на Астахова. Тот опустил глаза и принялся сосредоточенно просматривать старую газету, почему-то лежавшую на его столе уже вторую неделю.

      – Я не люблю приказывать, – пожевав губами, сказал Струмилин, – а тем более советовать. Советуют мамы девицам. И, как правило, без пользы.

      – Павел Иванович, – сказал Астахов, – я коротенько обрисую ситуацию, хорошо?

      – Конечно, Сережа, я весь внимание.

      – Прогноз дали на весну скверный. Лед уже сейчас начал крошиться, а до новолуния еще ждать и ждать. Пурги идут с юга, все время мучают обледенения, жалуются ребята. Я бы просил вас сначала заняться местными транспортными перевозками – надо забросить грузы на зимовки, а уже потом переключиться на обслуживание науки. Самолет ваш подготовили, так что завтра можно уходить на Тикси. Вот, собственно, и все.

      – А в остальном, прекрасная маркиза, – пошутил Струмилин, – все хорошо, все хорошо!

      Когда Струмилин и Богачев вышли от Астахова, Струмилин спросил:

      – Кстати, вы знаете, что такое чечако?

      – Кажется, новичок – по Джеку Лондону.

      – Верно. Так вот, если не хотите казаться в Арктике чечако, сбрейте усы. Тем более они у вас какие-то худосочные.

      – Вы же не любите советовать. А тем более приказывать.

      – А это ни то и ни другое. Это пожелание.

      – Тогда разрешите мне все же остаться чечако.

      – Как знаете.

      Струмилин козырнул парню и пошел к машине.

      И все-таки Богачев позвонил к Жене. Струмилинский номер телефона он нашел в отделе перевозок. Он долго ходил вокруг аппарата в нерешительности, а потом сел на краешек стола и набрал номер.

      К телефону подошел Струмилин.

      – Можно попросить вашу дочь? – сказал Богачев. – Это говорит второй пилот Павел Богачев.

      Струмилин, слушая голос Богачева, даже зажмурился: так он был похож по телефону на голос покойного Леваковского.

      – Мою дочь зовут Женя. Сейчас ее нет, она на студии. У нее сегодня ночные съемки.

      – Простите, пожалуйста.

      – Ерунда.

      – Ну, все-таки…

      Струмилин хмыкнул и предложил:

      – А вы позвоните часов в одиннадцать. Она должна прийти к одиннадцати.

      – Это удобно?

      – Черт его знает… Думаю, удобно.

      – До свиданья, Павел Иванович.

      – Пока, дорогой.

      – До завтра.

      – До завтра.

      – В шесть ноль-ноль на Шереметьевском?

      – Точно.

      – Ну, до свиданья.

      – Привет вам. И все-таки сбрейте усы…

      – Я