Падение Элизабет Франкенштейн. Кирстен Уайт

не меньше. Хотя мы только что встретились, я чувствовала в ней родственную душу и знала, что наши с ней судьбы переплетены навсегда.

      – На самом деле мне не нужна служанка, – сказала я. Она насторожилась, и я поспешно продолжила: – Ты умеешь читать?

      – И писать тоже. Меня научил отец.

      Как удачно. В голове у меня зародился план.

      – Ты никогда не думала стать гувернанткой?

      От неожиданности Жюстина перестала плакать. Она подняла голову и изогнула изящно очерченные брови.

      – Я учила своих младших сестер и брата. Но я никогда не думала о том, чтобы заниматься этим с кем-то еще. Мать говорит, я слишком испорченная и тупая…

      – Твоя мать глупа. Забудь все, что она про тебя говорила. Это была ложь. Поняла?

      Жюстина ухватилась за мой взгляд, как утопающий за веревку. Она кивнула.

      – Хорошо. Теперь пойдем. Пора представить Франкенштейнам их новую гувернантку.

      – Это ваша семья?

      – Да. А теперь и твоя тоже.

      Ее невинный взгляд осветился надеждой, и она порывисто поцеловала меня в щеку. Поцелуй напоминал прикосновение прохладной ладони к разгоряченному лбу; я ахнула. Жюстина рассмеялась и обняла меня снова.

      – Спасибо, – шепнула она мне на ухо. – Вы меня спасли.

      – Жюстина, – сказала я веселым голосом, который резко контрастировал с обстановкой в пансионе, – ты не поможешь мне открыть окно?

      Она захлопала глазами, словно очнулась от глубокого сна. Если уж я вспомнила день нашей встречи с такой ясностью, страшно представить, какие воспоминания пробудили мои неосторожные слова в ней. Возможно, я поступила эгоистично, заставив ее поехать со мной в Ингольштадт на поиски Виктора. В уединенном поместье Франкенштейнов она чувствовала себя как дома. Озеро отделяло Жюстину от ее прежней жизни. Она целиком посвятила себя двум юным воспитанникам и была счастлива на своем месте. В своем стремлении сбежать я не подумала, какой разлад эта поездка может внести в ее жизнь.

      Жаль, что я не встретила ее раньше. Семнадцать лет с этой женщиной! Виктор спас меня, когда мне было всего пять.

      Виктор, почему ты меня оставил?

      – Оно заперто. – Она указала на верхнюю часть окна, где ставни плотно прижимались к раме.

      Я присмотрелась поближе.

      – Нет, их заколотили.

      Жюстина аккуратно положила покрывало на расшатанный стул.

      – Какой странный дом.

      – Мы здесь всего на одну ночь.

      Я села на постель, чувствуя, как натянулись под матрасом веревки. На столике между двумя узкими кроватями лежала единственная во всей комнате новая вещь: обещанная вата для ушей.

      Что, интересно, она должна была заглушать?

***

      Дождавшись, пока дыхание Жюстины выровняется, я – голодная, сна ни в одном глазу – выбралась из постели. Я с тоской вспоминала о ночах, когда, гонимая бессонницей или кошмарами, я прокрадывалась по коридору и забиралась на кровать к Виктору. Он почти никогда не спал. Он или читал, или писал. Его мозг не знал покоя,