Падение Элизабет Франкенштейн. Кирстен Уайт

У одного из зданий на углу мы увидели пару мужчин с голодными взглядами. Между ними стояла женщина средних лет в блузе с вызывающе глубоким вырезом. Она не столько завлекала, сколько наводила уныние, но предназначение заведения было очевидно.

      – Почему Виктор поселился в таком месте? – испуганно спросила Жюстина, придвигаясь ко мне поближе. Несмотря на угнетающую обстановку, облегчение придало мне сил. Все будет хорошо. Жюстина наверняка меня уже простила.

      Мэри перешагнула через распростертого на земле мужчину, который, скорее всего, просто перепил и теперь отсыпался, а вовсе не умер, хотя никто из нас не потрудился проверить.

      – Люди селятся здесь по разным причинам. В городе тесно, а тут места хоть отбавляй. Арендная плата в этой части города невысока из-за запахов и удаленности от центра и университета. – Она пожала плечами. – А еще сюда стремятся те, кто не хочет, чтобы их нашли.

      – Виктор от нас не прячется, – перебила я. – Он гений, а потому несколько беспечен в том, что касается средств к существованию и отношения к жизни. Большинству людей этого не понять.

      – Тогда ему повезло, что у него есть вы. Раз уж вы его понимаете.

      – Еще как понимаю. – Я изогнула бровь; она ответила улыбкой, которая привела меня в бешенство.

      – Мне кажется, вам понравится Анри, – сказала Жюстина задумчиво. – Он совсем не похож на Виктора. Он любит разные истории, языки и поэзию.

      Я сжала руку Жюстины.

      – Я не сомневаюсь, что Мэри понравился бы Анри, потому что Анри нравится всем.

      Анри нравился всем. После его последнего письма я была уверена, что Виктор в число этих людей больше не входит. Как и я. Он подвел нас всех.

      – Мы пришли.

      Мэри остановилась, и мы с Жюстиной повернулись, чтобы посмотреть.

      Здание, притулившееся у самой реки, было настолько уродливым и бесформенным, что я не могла поверить, что Виктор согласился здесь жить. Само существование подобной постройки, напоминающей скорее нарост из камня и кирпича, чем архитектурное сооружение, оскорбило бы его чувства. На первом этаже окон не было – и на втором, насколько я могла судить, тоже. Лишь под самой крышей виднелся узкий ряд окошек. На крыше я заметила распахнутое в небо окно. Глупо: на улице шел дождь. От крыши к реке шел странный закрытый желоб.

      – Постучим? – с сомнением спросила Жюстина.

      – Не след вам туда ходить.

      Мы втроем подпрыгнули от неожиданности, услышав за спиной пьяное бормотание. Мужчина из канавы – живее всех живых, хотя пахло от него так, будто он провел в объятиях смерти немало долгих часов, – покачиваясь, стоял позади нас. До этой минуты я и не подозревала, что человеческое тело способно удерживаться под таким углом без опоры.

      – Прошу прощения?

      – Дурное место.

      Я не собиралась тратить время на пьяниц. Тем более теперь, когда от Виктора меня, возможно, отделяла одна дверь.

      – Насколько я могу судить, весь этот квартал можно назвать дурным местом. Не вижу причин выделять это здание