.

что же с тобой случилось, малыш?

      Упав щекой на стол, Галька ощутил под скатертью из старого сигнального флага все то же клепаное железо…

      Через полчаса офицеры собрались на корме. Монитор укрывала маскировка из ветвей, к двум тонким мачтам и трубе были привязаны березки. И тем не менее железо уже нагрелось от солнца.

      – Спит пока, – сказал Красс. И посмотрел на Хариуса. – Нет, лейтенант, это не лазутчик. Если бы вы видели его во время разговора и вспомнили свое детство, то поняли бы это сразу. Лазутчики так не плачут… Впрочем, вы в том возрасте, когда детство еще не вспоминают… – Он не мог отказать себе в удовольствии кольнуть нахального мальчишку.

      Лейтенант Хариус заполыхал щеками и ощетинил усики.

      – Воспоминания детства не входят в мои служебные обязанности, господин капитан-командор! Что же касается должности второго лейтенанта…

      – То вы исполняете ее отменно, не спорю, – примирительно закончил Красс. – Не кипятитесь, я приношу извинения… Господин Бенецкий, карта при вас?

      – Да… Вы полагаете, капитан, мальчик может быть полезен?

      – Надеюсь. Мне кажется, сама судьба его послала.

      – Судьба-то судьба… – Артиллерист потрогал свое штатское пенсне. – Однако все-таки есть какие-то правила чести. Получится, что мы толкнули ребенка на предательство.

      – Мы на войне, господин штурман! – опять вспыхнул Хариус.

      – К сожалению, – сказал Красс. – К тому же пока что все наоборот: город предал мальчишку и толкнул его к нам. Я поговорю с мальчиком сам.

      Разговор случился в полдень, когда Галька отоспался на узком клеенчатом диване кают-компании.

      – И что же нам с тобой делать? – задумчиво спросил Красс. Увидел, как напрягся Галька, и поправился: – Точнее, что ты сам-то думаешь делать?

      Галька пожал плечами, обмяк.

      – Мы могли бы оставить тебя на мониторе. Если хочешь… – Капитан-командор смотрел мимо Гальки в открытую дверь. – Но… мы ведь, как ни верти, люди разных воюющих сторон. Реттерхальм поддерживает короля.

      – Я ни с кем не воюю, – хмуро сказал Галька. – А Реттерхальм я ненавижу.

      – Ты в этом уверен? Там твои родные…

      – Родные… Они ведь не целый город. А он… – Галька проглотил комок и вскинул опять набухшие слезами глаза. – Я тогда подошел к окнам и смотрю… Под луной хорошо видно… город. И он спит. Им всем наплевать на меня… А я… Почему я должен их любить?

      Он говорил искренне, и капитан-командор Красс, много повидавший и много понимающий человек, уловил эту искренность мальчишки.

      – Тогда ты, может быть, не откажешься помочь нам?

      – А… что надо делать?

      – Надо проводить в город двух наших людей и помочь им отыскать опытного человека: лодочника, рыбака. Того, кто проведет ночью монитор мимо форта, в протоку. И укажет за островом подходящее место для якорной стоянки…

      – А… если этот человек не захочет?

      – Ну… мы ведь на войне, мой мальчик. Не стану