Случаи. Шутки. Афоризмы. Фаина Раневская

с криком: «Пойду повешусь!» Все были подавлены. В тишине раздался спокойный голос Раневской: «Юрий Александрович сейчас вернется. В это время он ходит в туалет».

      В «Шторме» Билль-Белоцерковского Раневская с удовольствием играла «спекулянтку». Это был сочиненный ею текст – автор разрешил. После сцены Раневской – овация, и публика сразу уходила. «Шторм» имел долгую жизнь в разных вариантах, а Завадский ее «спекулянтку» из спектакля убрал. Раневская спросила у него: «Почему?»

      Завадский ответил: «Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля…»

      Раневская предложила: «Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже».

      Однажды Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!» «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», – достаточно громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» – крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «Вон из искусства!!»

      Отзывчивость не была сильной стороной натуры Завадского. А долго притворяться он не хотел. Когда на гастролях у Раневской случился однажды сердечный приступ, Завадский лично повез ее в больницу. Ждал, пока снимут спазм, сделают уколы.

      На обратном пути спросил: «Что они сказали, Фаина?» – «Что-что – грудная жаба».

      Завадский огорчился, воскликнул: «Какой ужас – грудная жаба!»

      И через минуту, залюбовавшись пейзажем за окном машины, стал напевать: «Грудная жаба, грудная жаба».

      Раневская говорила:

      – Завадский простудится только на моих похоронах.

      – Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания «Мать – героиня».

      – Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.

      – Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе.

      Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле.

      Как-то она и прочие актеры ждали прихода на репетицию Завадского, который только что к своему юбилею получил звание Героя Социалистического Труда.

      После томительного ожидания режиссера Раневская громко произнесла:

      – Ну, где же наша Гертруда?

      Раневская вообще была любительницей сокращений. Однажды начало генеральной репетиции перенесли сначала на час, потом еще на 15 минут. Ждали представителя райкома – даму очень средних лет, Заслуженного работника культуры. Раневская, все это время не уходившая со сцены в сильнейшщем раздражении спросила в микрофон:

      – Кто-нибудь видел нашу ЗасРаКу?!

      Творческие поиски Завадского аттестовались Раневской не иначе как «капризы беременной кенгуру».

      Делая скорбную мину, Раневская замечала:

      – В семье не без режиссера.

      Раневская говорила начинающему композитору, сочинившему колыбельную:

      – Уважаемый,