Рейд. Борис Конофальский

сделает. Там ума-то много не нужно.

      – А я хочу, чтобы ты сделал, есть у меня мужик в доме?

      Каша из тыквы, два яйца в ней, два куска сала, долька лука – деликатес. Два куска кукурузного хлеба. Квас, большая кружка.

      Аким взял ложку, но прежде, чем начал есть, сказал:

      – Ты ж сама видела, кукурузе воды не хватает, все фильтры амёба кислотой разъела. Новые нужны. В рейд пойду – так, может, платины хоть чуть-чуть дадут, хорошие фильтры поставим, с платиновым напылением они тебе пол моря на поле прокачают. Платина амёбы не боится. Кукуруза будет два метра. А может, и свинца дадут, ещё бы один аккумулятор не помешал бы.

      – Дома сиди, – бесится жена, – хватит, ещё девять месяцев и опять в призыв уйдёшь, надоело уже.

      Сама аж пятнами пошла красными.

      Саблин хотел ответить что-то, да не успел.

      Глава 3

      – Папа, а ты что, опять на войну уходишь?

      На пороге кухни стояла Наталка.

      Они оба замолчали, и Аким поманил дочку рукой. Дочке было пять лет. Удивительно умная росла. Уже и читать умела. В сад к другим детям её не пускали. Так старшие братья и сестра научили, сама просила их. Она пришла к нему, он взял её и посадил на колено:

      – Кашу будешь?

      – Нет пап, не хочу. Я же ела уже. Ты опять на войну уходишь?

      Она даже дома не снимала медицинскую маску. Ей нельзя было. Если взрослый мог поймать пыльцу, красный грибок, хоть и тяжело, но переболеть им, пересилить его антибиотиками, просидев на таблетках полгода. То у детей всё было куда хуже.

      Грибок заселял носоглотку, бронхи, все лёгкие и разрастался в них, пока хозяин мог дышать. Антибиотики у детей только приостанавливали его продвижение. Врач месяц назад сказал, что правое лёгкое через год ребёнку придётся менять. А ещё через год и левое. Наталка не могла ходить в детсад, пила каждый день таблетки, не выходила на улицу и не снимала с лица мед-маски. Не дай Бог простуда или вирус.

      – Да нет, не на войну. – Говорит отец, берёт с тарелки лук, – А лук, лук будешь? Он вкусный.

      – Он не вкусный, – отвечает дочь и машет головой, – он горький. А куда ты уходишь?

      – Да несёт, доченька, чёрт твоего папку куда-то. Дома ему с нами не сидится. – Уже беззлобно говорит Настя.

      – А куда ты, пап?

      – Бегемота ловить, если, конечно, выберут меня его ловить.

      – А зачем его ловить? Есть его будем? – Не отстаёт Наталка.

      – Да нет, – Аким засмеялся, – есть нельзя, он вонючий и склизкий.

      – Как налим?

      – Ещё хуже, серый, и по всему телу такие крылышки, по бокам.

      – А зачем же его ловить тогда, раз есть его нельзя, или опять свинок кормить?

      – Думаю, и свиньи его есть не будут, понимаешь, он же огромный…

      – Как наш дом?

      – Да нет, ну вот как три мои лодки длинной будет и свирепый. Он себе место выбирает на дне глубокое. И там как растолстеет, начинает делиться.

      – С кем? – Спрашивает девочка, глаза её широко раскрыты, слушает внимательно, видно, её очень заинтересовал бегемот.

      – Да ни с кем,