Дебиземия. Валерий Пушной

губы и оглянулась. Взглядом, как клювом, проткнула холодные широко расставленные глаза посетителя, его впалые щеки, большой нос, большой рот, широкие челюсти и шумно выдохнула:

      – Это ты, Бат Боил? Ты опять появился в моем заведении? Я рада видеть тебя. Хочешь заплатить за этого бродягу? Но стоит ли бродяга твоего покровительства, если, конечно, он не терр? А может, ты от щедрости хочешь вытащить его из дерьма? Твоя щедрость меня всегда восхищала. Так и быть, я сегодня в хорошем настроении, продаю его долг по дешевке, за тысячу фарандоидов.

      Бат Боил неторопливо опустил руку в глубокий карман накидки, вытащил горсть монет, резко сунул в протянутую ладонь:

      – Вот тебе сто фарандоидов и забудь о нем, – сказал монотонно и отрывисто.

      Абрахма недовольно надула щеки, глядя на монеты:

      – Ты не слышал мою цену, Бат? – спросила, едва сдерживая внутренний взрыв. – Я сказала: тысяча.

      Бат Боил утробно заурчал, сморщился, приблизился к ней и процедил на ухо:

      – Я могу на тебя обидеться, Абрахма. Разве мои сто фарандоидов стоят меньше твоей тысячи? Сто уже в твоих руках, а тысяча лишь дым под потолком.

      Хозяйка питейного заведения беззвучно прожевала губами, судорожно сжала в руке монеты и вдруг рассмеялась неестественным вымученным смехом. Огромная грудь заходила ходуном, едва не выскакивая за пределы накидки:

      – Все так, Бат Боил, все так. Мне нравится твоя щедрость. Люблю, когда твои монеты оседают в моих карманах. Но прибавь за шлюх, они в доме свиданий могли бы принести мне хороший доход. Ты лишаешь меня этого дохода.

      – Не преувеличивай, Абрахма, – протянул на одной ноте Бат Боил. – Со мной у тебя не бывает уронов. Забыла, сколько фарандоидов перекочевало в твои карманы из моих? Зачем киваешь на девок, знаешь, что я никогда не плачу за шлюх?

      Малкин мрачно не встревал в перепалку. Кулаками опирался на столешницу. Нагнул голову и смотрел исподлобья.

      Коренные дебиземцы умерили пьяный галдеж, приглушили икоту обжорства и пялились на девушек, как на шлюх в доме свиданий.

      У девчат внутри все кипело. Однако явное враждебное окружение подавляло порывы ярости. Неизвестно к чему мог привести конфликт.

      Раппопет и Лугатик сжимали зубы, пытаясь из диалога понять, чем все закончится.

      Ванька зашевелился, переступил с ноги на ногу, привлекая к себе внимание. Абрахма и Бат Боил повернулись к нему. Но его голос потонул во внезапном шуме, вплеснувшемся в дверь питейного заведения.

      С улицы внутрь ворвалась толпа стражей инквизов в кожаном облачении с синими широкими поясами и медными пряжками. На плечах синие наплечники, по кожаным шлемам синие шнуры. Палаши в руках. Перекрыли вход и окна. Передний, с длинным утиным носом, бросился к хозяйке питейного заведения. Та встретила стража удивленным грубым возгласом, осадила, подавляя его прыть:

      – Ты что, Бубран, с цепи сорвался? Ввалился со своей сворой, как пес голодный. Хлебнуть хмельного зелья захотел? Но ведь стражам инквизов запрещено лакать хмель.

      – Донос,