Голоса в лабиринте. Антология

не родился каскадером

      и не рубился на войне,

      моя баронская корона

      исподтишка мешала мне.

      Я эту дрянь в сундук закинул,

      за что хвалю себя вдвойне,

      иначе б конь в трясине сгинул,

      притом со мною на спине.

      Теперь все дело только в шляпах,

      они мелькают, как во сне,

      одну забыл в медвежьих лапах,

      с другой расстался на луне.

      Зато я уток бью попарно

      через каминный ход в стене

      вчера – обжаренных шикарно,

      сегодня – тушенных в вине.

      Давно живу на этом свете,

      шутить умею, но не лгу,

      и где-то бродит мой свидетель

      с вишневым деревцем на лбу.

Крылья

      Падший ангел, обломаны крылья,

      за очками нездешний покой,

      не нашлось бы трамплина на крыше,

      возвратился живой и пешком

      в то жилье, ту бездонную пропасть,

      коммунальный роман про двоих,

      где сегодня отпраздную пропуск

      на свободу из мира войны.

      И неважно, какие сожитель

      обустроит поминки с листа,

      только крылья получше сложите,

      хорошо бы на море слетать.

Попутчик

      Всегда найдется третий, свободный от забот,

      он вовсе не стареет, поскольку не живет.

      Вокруг бушует время, разгромлен бывший рай,

      с утра в своей тарелке, улыбчив, как вчера.

      Вулканы где-то зреют, кончается вода,

      кончаются деревья, приходят холода.

      Но что бы ни нагрезил очередной пророк,

      попутчик наш не crazy, он просто умер впрок.

Эвридика

      На поверхности пусто, из живности ряска да мошки,

      в глубине затаилась чужая зеленая жуть,

      я держусь наверху в интерьере из красок домашних,

      я еще не готов за тобой в этот омут нырнуть.

      Там нездешний покой маскирует себя под болото,

      зазывая заблудшие души усталых людей,

      там non stop для входящих без виз, паспортов и билетов,

      но вернуться уже невозможно, а я не Орфей.

      И в намеченный час достаю черно-белое фото,

      от которого каждая клетка сочится тоской.

      Не кончается ночь, не кончается кровь на салфетках,

      не кончается зябкая дрожь за последней строкой.

Чердак

      Любой из нас – чудак,

      эльф, человек и гном,

      имеет свой чердак,

      забитый барахлом.

      На чердаке живут

      обрывки фраз и слов,

      забытых в суете

      бесчисленных минут,

      и я, старьевщик снов,

      археопат идей,

      листаю ассорти

      случайного меню,

      пытаюсь раздобыть

      какой-нибудь прием —

      менять поток судьбы

      хотя бы на микрон.

      Судьба за тем углом,

      а перископ разбит.

Виртуальная реальность

      Виртуальная жизнь отбирает у жизни детей

      для трехмерной игры вместо пешек, слонов и ладей.

      Там любому из них предоставлен