Легенда о Мантикоре. Пропащая душа. Илона Ивашкевич

роскошными палатами после ночи в мёртвом городе. Откровенно сказать, это был лучший номер в таверне «Приют живого странника». Здесь были и большая кровать с резной спинкой украшенной изящными статуэтками человекоподобных крылатых и хвостатых существ, и трюмо с большим зеркалом и маленьким пуфиком, и ковёр, лежащий у камина. И не важно, что алый балдахин давно проела моль, а мелкие детали у фигурок отбили неаккуратные постояльцы; что все ещё пахнущее женскими духами трюмо покосилось, припадая на одну из кривых ножек, так и норовило свалиться на подпиравший его сундук; что засиженное мухами зеркало потемнело от времени и отражало лишь пыль; что бордовая парча на пуфике давно протёрлась, а некогда белоснежный ковёр пожелтел и стал похож на облезлого домашнего кота. Обстановку дополняли выцветшие гардины с потрепанными позолоченными кистями и стоявшая в углу ваза с бумажными лилиями. Но в комнате было тепло: в камине горел огонь, и сквозь плотно затворенные обитые сталью ставни не проникало ледяное дыхание зимы. Подперев для верности дверь стулом, девушка разделась и юркнула под одеяло. Почувствовав себя счастливым человеком, Эура быстро заснула, прижимаясь щекою к лежащим на подушке ножнам меча.

      Эура проснулась так же быстро, как и заснула. Снизу слышался шум и недовольное бухтение Мортеля. Она быстро оделась и, схватив оружие, спустила вниз. В большом зале все так же чадили свечи. Мортель в накинутой на ночную рубашку кольчуге возился у двери. Неестественный бледный, холодный свет лился от серебряной звезды, приколоченной над дверью. Звезда мерцала, пульсировала, бросая пучки света на Мортеля и вязаный коврик, лежавший у двери.

      – Ты что вскочила? – Недовольно проворчал Мортель, не оборачиваясь.

      – Крики слышала.

      – Показалось тебе. Мёртвые что-то шумят сегодня. Тебя ли чуют или после полнолуния не отошли…

      В дверь заскреблись, царапая крепкие доски.

      – Мыши, – пожал плечами Мортель, запирая дверь ещё на один засов.

      – Откройте, – донёсся снаружи слабый человеческий голос. – Ради всех богов, откройте…

      – Мортель, там живые!

      – Нет там никого. Показалось. Мыши скребутся и ветер воет.

      Истошный крик раздался из-за двери.

      – Открой дверь! – Потребовала Эура.

      – Нет там никого!– Упрямился Мортель.

      – Я прошу по-хорошему. Открой дверь!

      – Мёртвые чудят…

      – Мёртвые не разговаривают! Открывай! – Приказала Эура, вынимая меч из ножен.

      – Эх, путнички… – Крякнул Мортель. Резко развернувшись, он распрямился словно тугая арбалетная пружина. Белый мерцающий шарик размером не больше грецкого ореха, вылетев из его рук, приземлился перед Эурой. Девушку заволокло едким дымом. Дым обжёг глаза, защипал носоглотку. Руки и ноги онемели, и девушка кулём рухнула на пол. Перед глазами стояла едкая пелена, голова раскалывалась, но звуки, усиливаясь много крат, молотом били по голове. Она слышала мерзкий скрежет, крики умирающего, треск разрываемой плоти.

      Эура очнулась от