Легенда о Мантикоре. Пропащая душа. Илона Ивашкевич

и направился к выходу. Слуги, сновавшие с подносами и корзинами, пропускали сына Трюггера. Хайдгеру же приходилось пробивать проход локтями, уворачиваясь от блюд.

      На лестнице они неожиданно столкнулись с Метхильд. Нянька спускалась, напевая весёлую песенку. Щеки её раскраснелись от вина.

      – Куда это ты собрался, Лисёнок? – Грозно спросила женщина, перегораживая дорогу.

      – По делу,– уклончиво ответил Генри, пытаясь проскользнуть мимо, но лестница, ведущая в женские покои, была узка для двоих, тем более для троих, а необъятная Метхильд просто закрывала её всю.

      – В женскую половину? По делу? – Прищурила глаз Метхильд.

      – Мать просит Эуру спуститься: гости без неё скучают.

      – Так подожди здесь. Я сама за ней схожу.

      – Э.. Метхильд, у нас деликатное дело. Господин Хайдгер был бестактен сегодня и хочет принести извинения.

      – Пусть приносит, – пожала пухлыми плечами женщина. – Я сейчас её позову.

      – Видишь ли, Метхильд. Тут шумно, народ ходит, а извинения подобного рода благородные господа приносят в тишине. Всё-таки он сын брата короля, ну ты меня понимаешь.

      – На женской половине дома?! – Всплеснула руками женщина.

      – Я, как брат, буду рядом.

      – А если она не причесана или, не приведи боги, не одета? Сраму-то будет! О чем ты только думал?! Я иду с вами!

      – Не стоит, Метхильд. Мы сами справимся.

      – Я иду с вами! – Угрожающе повторила женщина.

      – Хорошо, хорошо, – сдался Генри.

      Метхильд единственный человек в Снерхольме, перечить которому боялся даже Генри.

      – Вот и ладушки, – уже миролюбиво проворковала Метхильд, разворачиваясь.

      Комната Эуры находилась прямо у лестницы, в начале длинного коридора огибавшего этаж длинной змеёй. Остановившись перед дверью воспитанницы, Метхильд тихонько постучала. Тишина. С лестницы доносились едва различимые звуки застолья.

      – Поздно вы. Спит Эура.

      – Тихо что-то,– проговорил Генри, припав ухом к замочной скважине.

      – Она что, храпеть должна, как сонный тролль? – Усмехнулась Метхильд. – Или стонать как медведица? Спит она, как мышка, как и положено благородной госпоже.

            При упоминании о медведице уши Генри стали пунцовыми. Бирной или «медвежонком» звали девушку, с которой Эура застала их накануне в конюшне. Конечно, Эура поклялась ничего не рассказывать ни отцу, ни родителям его невесты, но слухи ползли по поместью.

      Мимолётное чувство неловкости, однако, не помешало Генри заглянуть в замочную скважину. Луна освещала комнату желтоватым тусклым светом: одежда валялась на стуле, и перина была чуть приподнята.

      – Эура, дочка, ты спишь? – Громко спросила няня, но фигура на кровати даже не шевельнулась.

      – Может, действительно спит? – Задумчиво протянул Генри. – Она сегодня с братьями на охоту ездила. Может, устала?

      – С братьями? – Усмехнулся Хайдгер. – Ты же тоже, вроде бы, брат?

      – Не господское это дело по лесам шататься. В Снерхольме дел хватает.

      – Не