Восточный экспресс. Кассия Сенина

области была довольно невежественна и тут же мысленно пообещала себе заполнить пробел в образовании. Она больше любила инструментал и – в этом она призналась с некоторым смущением – музыку из историко-приключенческих фильмов вроде «Под сенью столпа», о времени святого Даниила Столпника, или сериала «Юстиниан и Феодора». Потом разговор перешел на кино. Алхимик не являлся его страстным поклонником, но кое-какие общие любимые фильмы у них нашлись – большей частью трактующие известные древние сюжеты, вроде «Троянского коня» или «Обеда в Пританее». Впрочем, в основном говорила Дарья, Ставрос же был весьма краток в оценках и часто довольно резок. Но над самой Дарьей он не язвил и никаких намеков на ее личную жизнь не делал, так что она расслабилась и получила от общения с Алхимиком большое удовольствие.

      Они уже прощались возле трамвайной остановки, когда он спросил:

      – Скажите, госпожа Феотоки, если б вашему мужу предложили на два-три месяца поехать за границу, например, для участия в серии соревнований жокеев, он отказался бы или оставил бы вас с детьми здесь и поехал?

      Дарья растерянно смотрела на Ставроса, не зная, что ответить и нужно ли вообще отвечать на такой дерзкий вопрос. Алхимик, иронично изогнув бровь, сказал:

      – Вижу, я дал вам повод для размышления. До свидания, было приятно провести с вами вечер. – И, чуть поклонившись, он исчез в толпе.

***

      Разговор с Алхимиком, от которого Дарья подсознательно ждала столь многого, не внес ясности в ее душевное состояние. Она поняла, что Ставрос догадался о ее неудовлетворенности жизнью, что сам он – человек весьма разносторонних интересов… но и только. Не так уж много она узнала о его вкусах и предпочтениях, ощущала, что прикоснулась лишь к верхушке айсберга, – и это только еще больше разожгло любопытство. Дарья не могла решить, насколько такое любопытство допустимо и не является ли ее интерес к этому человеку… чрезмерным? Кто он ей, в самом деле? Ведь их ничто не связывает!

      С другой стороны, Алхимик ее разозлил. Предложенный им вариант – сменить обстановку и уехать работать в другой город – представлялся ей совершенно неприемлемым, и она не могла поверить, что Ставрос всерьез предлагал ей поработать в будущем в его лаборатории. Зачем ему это?.. Может, он просто хотел раздразнить ее, осудив жертвование собой ради других? Да еще этот прозрачный намек, что муж вовсе не стал бы отказываться от своих интересов ради нее и детей… Как Ставрос вообще смел такое говорить?! И эти слова про чувства!.. Как будто он залез к ней в душу и увидел, что там за чувства и насколько она ими кому-то «жертвует»! Что за наглость, в самом деле?!..

      «Страшный циник и хам» – вспомнила она характеристику, которую Ставрос дал сам себе в разговоре с Эванной. Удобная позиция, ничего не скажешь! Попробуй, упрекни его в том, что он лезет не в свое дело, – скажет: «а я вот такой», и всё… Дарье вспомнились стихи английского поэта семнадцатого века, попавшиеся ей недавно в качестве эпиграфа