Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 2. Сборник

[216]; он может открыто сознаться в том, что мы должны скрывать, чтоб не прослыть невеждами. Толстой имеет право забыть то, что обязан знать каждый простой смертный.

      – Напомните мне ее содержание, – сказал он.

      Все затихли в ожидании моего рассказа, а я, как ученик, проваливающийся на экзамене, не мог найти ни одного слова, чтобы начать рассказ. Напрасны были мои попытки, они возбуждали только смех веселой компании. Мой сосед оказался не храбрее меня. Его корявый рассказ тоже вызвал смех. Пришлось самому хозяину дома, Николаю Васильевичу Давыдову, исполнить просьбу Л. Н. Толстого.

      Сконфуженный провалом, я замер и лишь исподтишка виновато осмеливался смотреть на великого человека. В это время подавали жаркое.

      – Лев Николаевич! Не хотите ли кусочек мяса? – дразнили взрослые и дети вегетарианца Толстого.

      – Хочу! – пошутил Лев Николаевич.

      Тут со всех концов стола к нему полетели огромные куски говядины. При общем хохоте знаменитый вегетарианец отрезал крошечный кусочек мяса, стал жевать и, с трудом проглотив его, отложил вилку и ножик:

      – Не могу есть труп! Это отрава! Бросьте мясо, и только тогда вы поймете, что такое хорошее расположение духа, свежая голова!

      Попав на своего конька, Лев Николаевич начал развивать хорошо известное теперь читателям учение о вегетарианстве.

      Толстой мог говорить на самую скучную тему, и в его устах она становилась интересной. Так, например;, после обеда, в полутьме кабинета, за чашкой кофе, он в течение более часа рассказывал нам свой разговор с каким-то сектантом, вся религия которого основана на символах. Яблоня на фоне красного неба означает такое-то явление в жизни и предсказывает такую-то радость или горе, а темная ель на лунном небе означает совсем другое; полет птицы на фоне безоблачного неба или грозовой тучи означает новые предзнаменования и т. д. Надо удивляться памяти Толстого, который перечислял бесконечные приметы такого рода и заставлял какой-то внутренней силой слушать, с огромным напряжением и интересом, скучный по содержанию рассказ!

      Потом мы заговорили о театре, желая похвастаться перед Львом Николаевичем тем, что мы первые в Москве играли его «Плоды просвещения»[217].

      – Доставьте радость старику, освободите от запрета «Власть тьмы» и сыграйте! – сказал он нам[218].

      – И вы позволите нам ее играть?! – воскликнули мы хором.

      – Я никому не запрещаю играть мои пьесы, – ответил он. Мы тут же стали распределять роли между членами нашей молодой любительской труппы. Тут же решался вопрос, кто и как будет ставить пьесу; мы уже поспешили пригласить Льва Николаевича приехать к нам на репетиции; кстати, воспользовались его присутствием, чтобы решить, какой из вариантов 4-го акта нам надо играть, как их соединить между собой, чтобы помешать досадной остановке действия в самый кульминационный момент драмы[219]. Мы наседали на Льва Николаевича с молодой энергией. Можно было подумать, что мы

217

Весной 1890 г., после постановки «Плодов просвещения» любительской труппой в придворном театре в Царском Селе, был издан циркуляр Главного управления по делам печати, запрещающий постановку комедии повсюду, кроме любительских спектаклей (Раскольников Ф. Цензурные мытарства Л. Н. Толстого-драматурга // «Красная новь». 1928. № 11. С. 139–142). В конце января 1891 г. Станиславский отправил письмо Толстому с приглашением от Общества искусства и литературы посетить спектакль. 8 февраля 1891 г. состоялось первое представление комедии на сцене Немецкого клуба в Москве силами членов Общества искусства и литературы под руководством Станиславского (Станиславский К. С Художественные записи. 1877–1892. М. – Л.: «Искусство», 1939. С. 114–115). Спектакль был разрешен как любительский. Ввиду большого успеха был повторен несколько раз. Позднее, после снятия запрета для сцен императорских театров, «Плоды просвещения» были поставлены в конце сентября 1891 г. в Александринском театре в Петербурге и в декабре того же года на сцене Малого театра в Москве.

218

Драма «Власть тьмы» была написана Толстым в конце 1886 г. в сравнительно короткое время: в октябре началась работа, а в декабре Толстой уже правил корректуры. Впервые напечатана: Сочинения гр. Л. Н. Толстого. Часть 12. М., 1886. Горячо встреченная русским обществом, пьеса в том же 1886 г. была запрещена для постановки на сцене, а в марте 1887 г. последовало еще более категорическое вторичное запрещение. Близившиеся к завершению репетиции в Александринском театре были прерваны. Этому решению, на долгие годы закрывшему доступ пьесе на русскую сцену, предшествовали ожесточенные нападки на новое произведение Толстого со стороны официальных и церковных кругов. Особенно зловещую роль в этой травле автора «Власти тьмы» сыграл обер-прокурор Святейшего синода Победоносцев (см.: Феоктистов Е. М. За кулисами политики и литературы. Л., 1929. С. 243–244; Победоносцев К. П. Письма Победоносцева к Александру III: в 2 т. Т. 2. М., 1926. С. 130–134). Впервые «Власть тьмы» была поставлена в 1880 г. на сцене «Théâtre libre» в Париже, на русской же профессиональной сцене – лишь в 1895 г.

219

В декабре 1886 г., уже после того, как драма «Власть тьмы» была отдана в печать, Толстой написал новый вариант последних явлений четвертого действия. Им, по замыслу Толстого, можно было заменять сцены убийства ребенка (в первоначальном тексте 12–16 явления того же действия). В декабре 1886 г. Толстой писал М. Г. Савиной, в бенефис которой предполагалось поставить «Власть тьмы» в Александринском театре: «Боюсь, что она покажется петербургской публике и вам слишком грубою. Четвертый акт с того места, где отчеркнуто красным карандашом, много изменен» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 63. С. 455).