Пусть это будет между нами. Тата Ефремова

с вами относительно здравомыслящие люди. Только я в одних вопросах специалист, а вы в других.

      Леся посмотрела вниз и носком туфли отбросила ключи к ногам Андрея:

      – Заприте дверь. Буду умолять, плакать – не открывайте. Ключи спрячьте.

      – Хорошо. Я рад.

      У Леси в сумке зазвонил телефон. Она не пошевелилась.

      – Дайте мне.

      Звонок прекратился. Оба молча ждали. Телефон затрезвонил вновь.

      – Дайте.

      Леся вынула мобильный из сумки, большой, вместительной, очень практичной, подала его Андрею. Номер звонящего не определился. Андрей вопросительно поглядел на Лесю

      – Это он, – безжизненным голосом сказала она.

      Андрей сдвинул пальцем зеленую иконку, холодно сказал:

      – Да!

      В трубке молчали.

      – Послушай, урод! Лесю ты потерял, смирись! Ищи себе другую… наложницу! Еще раз позвонишь ей, я выбью из тебя все твои скрипичные ключи, миноры и мажоры! Иди к жене, покайся, тебе скидка будет.

      Тихий, но внятный голос удивленно спросил:

      – Кто ты?

      – Я жених Леси. Хочешь познакомиться поближе, приходи, я у нее. Адрес ты знаешь.

      Телефон щелкнул, Марк отключился.

      – Простите, – вдруг сказала Леся, глядя на босые ступни Андрея, – я так и не купила вам тапочки.

      … Леся ушла в спальню. Андрей слышал, как скрипнула кровать. Кажется, она легла прямо в пальто. Андрей постоял в крошечном коридорчике у ее двери, поскреб щетину и пошел на кухню. Хмыкнул, глядя на горку посуды. Женщине, живущей одной, посудомоечная машина незачем, но как только в доме появляется мужчина, в раковине, вместо одинокой тарелочки с крошками от пирожного, высится гора сковородок и кастрюль. Одной из особенностей старого квартирного фонда были газовые колонки, зависимые от напора воды. В Лесином доме лучшего всего вода шла ночью. Андрей отыскал в шкафчике бутылку с моющим средством (биоразлагаемым, экологически дружелюбным) и губку, отрегулировал температуру и со вздохом взялся за самую большую кастрюлю.

      Леся появилась рядом почти бесшумно, Андрей даже вздрогнул. Она переоделась в свое домашнее платье. Не плакала, понял Андрей. Вот это очень плохо, лучше бы проревелась. Мама всегда говорила, чем глубже рана в душе, тем суше глаза. Леся достала из ящика вторую пару резиновых перчаток, занялась плитой.

      – Шли бы вы спать, – с осторожностью сказал Андрей. – Поздно уже.

      – Я не смогу сейчас заснуть, – очень спокойным голосом сказала Леся, – а уборка меня всегда успокаивает.

      – А я ненавижу убирать, – признался Андрей. – Первое время в кофейне сам был за посудомойку и полотёрку, достало до чертиков.

      – Любите вы чертей поминать, – со вздохом, но без всякого упрека произнесла Леся. – Давайте я все закончу, раз вам не в радость.

      – У меня много чего в жизни не в радость, но я же делаю, – возразил Андрей.

      Они двигались по кухне, каждый в своих мыслях, в молчании. Андрей протер хлебницу содой, перемыл стаканы. Оба одновременно