Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники. Максим Привезенцев

бы так.

      В общем, поистрепались мы немножко, конечно, но ехать дальше оказалось можно. То есть и конь, и наездник были готовы продолжать путь. Осталось только вызволить права у местных гайцов. Кто ж мог подумать, что это окажется самым сложным предприятием?

      …Казахские менты отпускать меня отказались наотрез. У них был форс-мажор, я им портил статистику и вообще неизвестно, что они имели в виду. Как бы никаких законных оснований стопануть нас у них не существовало. Думали было опереться на медицину, но доктор подтвердил, что я могу ехать, если хочу. Тогда стали говорить про понедельник и суд – была как раз суббота, – этот вариант мне совсем не понравился, и мне даже удалось совершить интеллектуальный кульбит невероятной технической сложности. То есть убедить их, что я ничего не нарушал. Я сам удивился, когда это удалось, однако тут они совсем утратили понимание, что нужно делать дальше. Разве что по телефону переговаривались со своим начальством каждые пять минут. Из разговоров по-казахски я не понимал ни слова, если не считать родного русского мата…

      В конце концов, они заявили, что я пьян. Но тут уж все козыри были на моей стороне: после Астрахани мы не приняли ни грамма. Поехали в больницу на экспертизу – совершенный ноль. Это обстоятельство их как-то смутило: аргументов не осталось. Последнее, что они предложили мне, так это вызвать российского консула или, в крайнем случае, начальника районного отдела милиции, в воскресенье. Тут уж я просто расхохотался. Смеяться было больно.

      В общем, мне удалось взять их измором. В полдвенадцатого ночи мне вернули права, и я отправился к парням в гостиницу праздновать свой новый день рождения.

      Вышел из отделения, а тут снег. «22 апреля, – подумал я, – день рождения Ленина».

      …Подъехал к гостинице, мой мотоцикл стоит, в номере горячая вода, все дела. Принял душ, пришел к Васе и Максу, спрашиваю:

      Ну как, вы по двести приняли уже?

      Да нет, – говорят, – тебя ждем. А что, едем дальше?

      Еще как едем, – отвечаю.

      И мы, понятное дело, накатили.

      IV. Дядя Леша из Бейнеу

      Как я с утра садился на мотоцикл – это целая песня. Вернее, Макс и Вася усаживали меня со всей доступной им аккуратностью. Тело болело, ныло – рука, нога, спина, рассеченный глаз. Василий надел на меня шлем, поправил. Вроде, ничего, дорогу вижу, руль держу. Значит, все в порядке.

      Отмораживаться нельзя было ни дня. И дело здесь даже не в жестком графике, который мы сами себе придумали. Просто, если с тобой что-то такое случилось травма или стресс, или еще что в этом роде, и назавтра ты не будешь снова в седле, ты еще долго в него не сядешь, может быть, никогда. Так что не было выхода. К тому же я подумал: если эти злые демоны пустынь пропускают нас с таким трудом, надо им показать русскую кузькину мать. Упал, значит? Болит, говорите? Смутные сны, мусульманский фатум?

      Мы еще посмотрим, кто здесь хозяин своей судьбы.

      Погода стояла просто святых выноси. То солнце, то дождь, то град, то снег. Западноказахстанская