Чаша страдания. Владимир Голяховский

ему замечание, очень поразился бы: мат – это обычный жаргон улиц, работяг и извозчиков, без него не обходится ни один разговор, да и в интеллигентных домах им тоже нередко «балуются», хотя все-таки стесняясь женщин. Да и сами женщины, особенно из простого люда, умело используют его в своих разговорах. Марию беспокоило, что Лиля услышит на улицах такой же мат. Лиля действительно слышала его вокруг и удивлялась, не понимая:

      – Мам, почему они все время говорят – бляха, бляха?

      – Так, это такая присказка простонародная, ты не повторяй за ними.

      Потом Лиля узнала смысл этих слов и просто перестала обращать внимание. Мария мало видела дочь, поскольку приезжала домой поздно, уже в темноте, под аккомпанемент ругательств своего возницы. Дома едва успевала поцеловать засыпающую или уже спавшую Лилю, потом вспоминала слова Нюши: «Я если за день не наломаюсь, то и не усну» – и, обессиленная, мгновенно засыпала.

* * *

      В разгаре паники в октябре 1941 года до некоторых людей в Москве стали доходить глухие зловещие слухи о каком-то массовом уничтожении евреев в Киеве. Ничего точно не было известно, потому что это было глубоко за линией фронта. Но говорили, будто там погибло более ста тысяч евреев. Слухи взволновали всех, до кого дошли, но больше всего – писателя Илью Григорьевича Эренбурга. Он был киевлянин по рождению, любил свой город, там у него было много друзей детства. Оренбург метался от одного официального лица к другому, расспрашивал, но они тоже не знали деталей. Он поставил себе целью любыми путями узнать подробности того, что случилось.

      За двадцать лет до начала войны, в 1921 году, еще молодым человеком, Оренбург написал в приморском бельгийском городке Ля Панн роман «Необычайные приключения Хулио Хуренито и его учеников». В нем он почти в точности угадал основные катаклизмы начавшегося XX века: главными проблемами станут немецкий фашизм, советский тоталитаризм и еврейский вопрос. Евреев он описал как врагов того и другого и предвосхитил их массовое убийство. И вот с начала войны Эренбург видел, что сбываются его предсказания: столкнулись фашистский и коммунистический лагери и евреям от этого становится все хуже.

      Эренбург стал корреспондентом военной газеты «Красная звезда». Он чувствовал, что не все советские люди понимают, с каким противником они имеют дело. Он писал: «Бойцы считают, что солдат противника пригнали к нам капиталисты и помещики, что если рассказать немецким крестьянам и рабочим правду, то они побросают оружие».

      Эренбург писал острые злободневные статьи, его даже называли «литературным пулеметом». И пропустить, не описать такой факт, как массовое уничтожение евреев, было невозможно: он опишет это в газетах и журналах, его статьи читали все, их передавали друг другу, из них узнавали подробности о войне, о них говорили.

      Еврейский вопрос волновал Эренбурга не столько потому, что по рождению он был еврей, сколько потому, что он был русский интеллигент высокой культуры. Он чувствовал свою ответственность перед читательской