Чаша страдания. Владимир Голяховский

выяснилось, что они были неспособны вести войну нового типа с большим количеством техники. Это когда-то и предсказывали расстрелянные маршалы Тухачевский, Блюхер и другие. Правительство срочно образовало Государственный комитет обороны (ГКО) – в него входили не военные, а только руководители страны во главе со Сталиным. Он тут же сделал себя наркомом обороны и Верховным Главнокомандующим. Но ничего не помогало – Красная армия была разбита почти полностью.

      Однажды утром в лагере, где сидел Саша Фисатов, всех пленных построили по семь человек в ряд, разделили на колонны по пятнадцать рядов и стали выводить на дорогу, за проволоку. Всех мучил вопрос – куда их ведут? Но спрашивать было некого. Шли понуро, глухо переговаривались. Июльская жара изнуряла, идти в гимнастерках и сапогах, да еще нести с собой шинель, было невыносимо тяжело. Но расставаться с шинелью не хотелось – она необходима на ночном привале. Целый день шли без еды и питья. Поздно вечером на привале посреди поля на каждую семерку выдали по полкотелка сырого пшена. Чем больше Саша думал, тем ясней понимал, что из плена необходимо бежать. Как и куда? Первым делом надо вырваться из тисков этих лагерей. А что будет потом? Он решил, что станет пробираться к Витебску – может, там остался кто-нибудь из его семьи или хотя бы кто-то знает о них.

      На следующее утро опять всех построили в колонны и повели. Идти было труднее, чем в первый день, все были предельно голодны, изнурены от жажды, многие из тех, кто постарше, падали прямо на ходу. К упавшему подходил немец и короткой очередью из автомата расстреливал его. Тут же из колонны подзывали двух пленных и приказывали сбросить труп с дороги в канаву. Колонна двигалась все медленней.

      Рядом с Сашей шагал молодой парень по имени Федя. На привале прошлой ночью Саша разговорился с ним. Федя мечтательно сказал:

      – Я ведь из здешних мест. Моя деревня километрах в двадцати отсюда. Родители там. Эхма, кабы сбежать, они бы меня укрыли.

      – Я тоже мечтаю сбежать, и мне тоже не так уж далеко до дома. Бежим вместе.

      Когда стало смеркаться, колонна дошла до нового огороженного лагеря, все остановились, первые рады медленно проходили в ворота, оттуда слышались резкие крики и лай собак. Саша шепнул Даниле:

      – Пора.

      – Давай подождем, пока стемнеет.

      – Как хочешь, уже достаточно темно, теперь охраннику трудно попасть из автомата, пули рассеиваются. А догонять, оставляя колонну, он не станет.

      Через минуту Саша, собрав остаток сил, стремглав выбежал из колонны и побежал в поле. За спиной застрочил автомат, и он бросился в первую же яму – выкопанный раньше неглубокий окоп. Тут же прямо на него прыгнул Федя. Больше пока не стреляли. Когда совсем стемнело, они подняли головы и увидели, что немцы ходят вдоль дороги по полю с фонарем и, когда обнаруживают такие же ямы-окопы со сбежавшими, расстреливают их в упор из автоматов. Они по-пластунски отползли подальше от дороги, а когда все утихло, встали и пошли, шатаясь от усталости