Семья Берг. Владимир Голяховский

с другими я не е…сь.

      – А с нашими еврейскими девушками не дружишь, не гуляешь?

      – Не-е, чегой-то не тянет – недотроги уж больно. А ты с гимназистками е…ся?

      – Да ну тебя совсем. Во-первых, я бы и не посмел, а если бы и захотел, так меня бы просто изгнали из порядочного общества.

      – А что это такое – ваше порядочное общество?

      – Все-таки, Пашка, ты здесь здорово отстаешь. Пора тебе кончать такую жизнь.

      – Ха! Хорошо тебе говорить – ты ученый. А мне, видать, одно остается – таскать грузы на горбе. На что же я могу свою жизнь поменять, если образования никакого?

      Семен не хотел задевать его самолюбие еще больше. Но потом все же сказал:

      – Знаешь, я уезжаю учиться в Москву. Вон в семье Заков есть и адвокат, и студент медицинского факультета. А я хочу стать инженером-строителем. Поеду в Москву поступать в институт. Получу образование, поработаю, а там – кто знает? – может, когда-нибудь стану министром.

      – Министром? Чтой-то ты, Сенька, чудное несешь. А мне-то что делать?

      – Тебе самое лучшее идти в Красную армию. Во-первых, образования никакого не надо. Во-вторых, так ты сразу порвешь и с этой работой, и с традициями нашей еврейской среды. Парень ты здоровый, боец из тебя получится хороший. Может, станешь командиром. Что ты на это скажешь?

      – Каким командиром? С фамилией Гинзбург меня командиром не сделают. Да и вообще, два брата Гинзбурга – это слишком даже для новой власти. У тебя диплом выписан на эту фамилию, все бумаги на нее оформлены, а у меня ничего нет. Я хочу фамилию себе другую взять.

      – Какую?

      – Не знаю, не решил еще. Надо бы, чтобы что-то оставалось от прежней.

      – Сократи: вместо «Гинзбург», возьми просто «Бург».

      – «Бург»? Нет, не звучит. Пусть лучше будет «Берг».

* * *

      В восемнадцать лет будущее представляется простым и ясным. Обоим ребятам хотелось новой жизни, новой России. Семен насмотрелся на перемены в большом городе, а Павел ничего толком об этом не знал и многого не понимал, но работать грузчиком ему и в самом деле уже надоело. и они решили уйти из дома. Это была форма протеста, единственно возможная для них обоих.

      На прощание братья пришли в гимназию, которая теперь называлась народным училищем. Там они встретили учителя Боде: он уже не носил форменного мундира. Они подошли к нем, и Семен, который всегда был побойчей, начал:

      – Ваше превос… – и осекся, вспомнив, что «превосходительства» теперь отменены.

      Боде всмотрелся в них:

      – Это вы, Шлома и Пинхас? Да вас совсем не узнать!

      – Это мы, только теперь я зовусь Семеном, а он Павлом.

      – Ах, вот как! – очень приятно. Ну, какие у вас успехи, Сема и Павел?

      За двоих говорил Семен:

      – Я закончил с серебряной медалью Нижегородское реальное училище. Хочу вот на инженера-строителя учиться.

      – О, поздравляю вас! Это большое достижение. А вы? – спросил учитель у Павла.

      Тот помялся, опустил голову и глухо выдавил:

      – Рабочий я, грузчиком работаю, на пристанях.

      – Значит,