Дневник секретаря Льва Толстого. Валентин Булгаков

уж очень это праздная жизнь, Лев Николаевич! Да и для кого же бы я стал петь в городе? Вы же сами писали, что богатым людям искусство дает возможность продолжать свою праздную жизнь. Да я лучше в деревне крестьянам буду петь…

      – Знаю, знаю, – закивал Л.Н. – Я только проверяю себя; думаю: не один ли я держусь таких взглядов?

      Что касается дела, то я высказал Л.Н. свое мнение, что мысли о вере лучше напечатать в двух книжках. Он, однако, решил печатать в одной; только просил меня выпустить или соединить вместе однородный материал и, кроме того, распределить его удобнее.

      – Меня эти книжки мыслей по отдельным вопросам очень интересуют, – говорил он. – Вот только я всё затрудняю вас, – добавил он, и тон его голоса был такой виноватый.

      Эту виноватость в голосе я подмечал у Л.Н. и раньше: в те моменты, когда он или просил меня сделать какую-нибудь работу, или принимал и хвалил уже сделанную.

      Уже выйдя от него и поговорив с Александрой Львовной о высылке книг Толстого нескольким лицам, я снова на лестнице столкнулся с Л.Н.

      – Не унываете? – спросил он.

      – Нет!

      – Смотрите же, не унывайте! «Претерпевый до конца, той спасен будет»… Не претерпевый до конца, той спасен будет! – это об университете и о пребывании в нем можно так сказать.

      Уехал кататься верхом. Я вышел, чтобы садиться в свои сани и ехать домой.

      – До свиданья, Лев Николаевич!

      – Прощайте! – отозвался Л.Н. уже с лошади. – Ожидаю от вас великих милостей!..

      «Что такое?» – подумал я.

      – Каких, Лев Николаевич?

      И вспомнил, что он говорит о данной мне сегодня работе над книжкой «О вере», о которой он говорил мне еще раз в передней, что придает ей большое значение.

      4 февраля

      Когда я приехал, Л.Н. завтракал в столовой.

      – У вас в Телятинках тиф, – сказала мне Софья Андреевна, – смотрите не заразите Льва Николаевича! Меня можно, а его нельзя.

      Я успокоил ее, сообщив, что все сношения с деревней обитателями хутора, где я живу, прерваны.

      Л.Н. просил тут же показать, что сделал я с полученной вчера работой. Я объяснил, что разбил мысли о вере на отделы, по их содержанию, и прочел заглавия отделов: «1. В чем заключается истинная вера? 2. Закон истинной веры ясен и прост. 3. Истинный закон Бога – в любви ко всему живому. 4. Вера руководит жизнью людей. 5. Ложная вера. 6. Внешнее богопочитание не согласуется с истинной верой. 7. Понятие награды за добрую жизнь не соответствует истинной вере. 8. Разум поверяет положения веры. 9. Религиозное сознание людей, не переставая, движется вперед».

      – Очень интересно! – сказал Л.Н. – Ну а выбрасывали мысли?

      – Нет, ни одной.

      – А я думал, что вы много выбросите.

      Он положительно удивляет меня той свободой, какую мне, да и другим домашним, предоставляет при оценке его произведений и которой я никак не могу привыкнуть пользоваться. Ну как могу я «выбрасывать» те или другие мысли Толстого из составляющегося им сборника?! Переставлять, распределять эти мысли я еще могу, но «выбрасывать»!..

      Не в пример мне большой