Берег мой ласковый. Павел Кренев

к ним. Но как-то сразу угадал: это по их с Борисовым душу. Он подошел к их «постели» – наваленной под густой низкорослой сосной куче елового лапника, на которой лицом в набитый сухой травой вещмешок, вместо подушки, посапывал его второй номер Николай Борисов, растолкал его в бок и присел рядом на еловую хвою. Колька вытаращил полусонные глаза, уставил их в небо и лежал какое-то время молча, не шевелясь, видно не понимая, где это он находится.

      – Все, Колька, поднимайся, едут за нами.

      – Кто это, чего? Кто к нам такой едет? – Борисов сидел и сонно таращился вокруг. Ему не хотелось вылезать из-под пригревшей его сосны. Знамо дело, молодежь солдатская крепко любит поспать.

      – Бой сейчас будет. Вставать тебе надо, рядовой Борисов, воевать за Родину.

      – Да какой бой, Силантий Егорович? Я сон сейчас видел, вот это сон так сон!

      – Танька, небось, снилась опять, вертихвостка эта?

      – Угу, она.

      – Ладно, любови опосля крутить будешь, солдат. А сейчас ополосни морду свою замызганную вон в той луже. Нам приготовиться надо. Воевать будем скоро.

      Колька собрал ладони «ковшичком», понабрал воды в талой, чистой луже и ополоснул свою замусоленную физиономию, пошаркал ее ладонью, а потом расстегнул ремень, поднял двумя руками низ гимнастерки и тщательно вытер им лицо. Надев опять ремень, он резко выпрямился, повернул к Батагову зарумянившийся, проясненный лик и весело доложил:

      – Рядовой Борисов к бою готов!

      А Силантий в это время достал из своего вещмешка последнюю краюху хлеба и разрезал ее ножом на две ровные части.

      – Негоже, Николай, воевать на пустое брюхо, – сказал он добродушно, – давай-ко подходи к столу.

      Они перекусили и попили из солдатских помятых кружек весенней талой водицы. Силантий растопырил в стороны колени, поставил на них локти и, скрестив ладони, опустил низко голову. Посидел так маленько, помолчал, потом резко поднялся.

      – Ну, все, Николай, – сказал он так, будто принял крепкое, окончательное решение в важном деле. – Погуляли мы с тобой – и хватит. Теперь все!

      Он взял мешок с гранатами, приказал Борисову захватить винтовку и патроны, и они прошли по проселочной дороге метров шестьдесят. Туда, навстречу идущему к ним, пока еще не близкому танку. Остановились там, где придорожный кювет расширялся, где дожди, снег и ручьи вымыли что-то вроде глубокой короткой траншейки. Батагов поднял палец вверх и спросил:

      – Слышишь, Коля, танк к нам идет?

      Борисов задрал лицо к небу, приоткрыл рот, прислушался.

      – Чего-то трындит вроде… А может, и не танк совсем? Может, просто тарантайка какая едет себе, да и едет. По своим делам.

      – Да нет, Коля, танк это вражеский. И едет он сюда, чтобы нас с тобой убить.

      Борисов, видно было, струсил маленько от такой новости. Он прижал к плечам голову, и пилотка сразу будто сравнялась с ними. Потом позыркал глазами по сторонам, поглядел внимательно на Батагова. Тот стоял прямо и глядел перед собой