Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма. Глен Кук

Одноглазый неряха, каких поискать. Я от души надеялся, что этот недомерок не задержится в моем жилище. А то еще натрясет блох да вшей… Он ведь ванну примет, только если, напившись, в канал свалится. А эта гнусная шляпа… Сожгу ее когда-нибудь.

      Одноглазый и Капитан о чем-то шептались. Матушка Гота хотела подслушать, однако они перешли на язык, которого она не понимала. Втянув в себя бушель воздуха, матушка Гота обрушилась было с упреками, но…

      Одноглазый умолк и воззрился на нее. Так состоялось их близкое знакомство.

      Он ухмыльнулся.

      Она его ничуть не обескуражила. Ему миновало двести лет. И мастерство словесной пикировки он в совершенстве постиг за несколько поколений до рождения матушки Готы. Он поднял вверх большие пальцы и шмыгнул ко мне, улыбаясь, словно мальчишка, случайно босой пяткой вывернувший из земли на конце радуги глиняный горшок.

      – Щенок, – заговорил он по-таглиосски, – представь меня по всей форме! Какая женщина! Она великолепна! Воплощение всех достоинств! Само совершенство! Ну-ка, подойди и поцелуй меня, любимая!

      Может, это оттого, что матушка Гота – единственная в Таглиосе женщина, не превосходящая его в росте?

      В первый раз я видел, как моя теща лишилась дара речи.

      Дядюшка Дой с Тай Дэем тоже, казалось, опешили.

      Одноглазый крался вкруг комнаты следом за матушкой Готой, и та в конце концов выскочила за дверь.

      – Совершенна! – каркнул Одноглазый. – Во всех отношениях. Женщина моей мечты… Ты готов, Капитан?

      Чего он такого нализался?

      – Ага. – Костоправ отодвинул чашку, которую едва пригубил. – Мурген, я бы хотел, чтобы и ты пошел с нами. Пора показать тебе несколько новых трюков.

      Я, сам не зная отчего, покачал головой. Сари, избежавшая общения с матерью под предлогом необходимости быть со мной, обняла меня рукой и, ощутив мое нежелание идти, сжала плечо. Она подняла на меня роскошные миндалевидные глаза, без слов спрашивая, чем я встревожен.

      – Не знаю…

      Похоже, они намерены допросить краснорукого обманника. Не люблю я подобной работы.

      И тут дядюшка Дой здорово удивил меня:

      – Могу ли я сопровождать тебя, муж моей племянницы?

      – З-зачем?

      – Я хочу удовлетворить голод моего любопытства сведениями об обычаях твоего народа.

      Он говорил со мной медленно, словно с идиотом. По его мнению, я обладал одним серьезным и неисправимым дефектом: не был рожден нюень бао.

      Ладно, хоть Костяным Воином и Каменным Солдатом больше не обзывает…

      Я так и не понял, что означают эти клички.

      Я перевел его просьбу Старику. Тот и глазом не моргнул:

      – Конечно, Мурген. Отчего бы нет… Только идемте, пока мы все тут не померли от старости.

      Что за чертовщина? И это – Капитан, всегда считавший, что от нюень бао хорошего ждать не приходится?

      Я покосился на кучу мусора, принесенную мне Одноглазым. Бумаги воняли плесенью. Позже попробую из них что-нибудь извлечь. Если это в принципе возможно. Одноглазый вполне мог написать их на языке, который успел забыть