Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности. Лемони Сникет

нелепость! – воскликнула Вайолет, услышав от Солнышка о требовании Ниро.

      Обед уже кончился, и Бодлеры вместе с Квегмайрами обрызгивали солью потолок в Сиротской лачуге. Вайолет раздобыла несколько обрезков металла позади столовой и сделала пять пар шумных башмаков: три для Бодлеров и две для Квегмайров, чтобы их тоже не беспокоили крабы, когда они будут навещать Сиротскую лачугу. Однако проблема светло-коричневой капающей плесени еще не была решена. С помощью Дункана Клаус нашел в библиотеке книгу о разных видах плесени и вычитал, что от соли именно этот вид сморщивается и засыхает. Квегмайры отвлекли работников столовой, уронив свои подносы на пол, и пока Ниро орал на них, ругая за устроенный кавардак, Бодлеры сунули себе в карман каждый по солонке с дырочками. Сейчас, во время короткой послеобеденной передышки, все пятеро, сидя на кипах сена, старались забросать снизу вверх плесень солью и обсуждали прошедший день.

      – В самом деле возмутительно, – поддержал Клаус сестру. – И без того нелепость, что Солнышко работает секретаршей, но еще и делать самой скобки!.. С большей несправедливостью я в жизни не сталкивался!

      – По-моему, скобки делаются на фабриках, – заметил Дункан, листая свою зеленую книжку в поисках записей на этот счет. – Не думаю, чтобы начиная с пятнадцатого века люди делали скобки для скрепления бумаг вручную.

      – Если б ты сумела утащить несколько металлических проволочек, Солнышко, – сказала Айседора, – мы все помогли бы тебе делать скобки в послеобеденное время. Впятером хлопот будет меньше. Кстати, о хлопотах. Я сейчас тружусь над стихотворением про Графа Олафа, но пока мне как-то не хватает страшных слов для его описания.

      – И наверное, трудно подобрать рифму к слову «Олаф», – предположила Вайолет.

      – Нелегко, – подтвердила Айседора. – Пока я придумала только «пилав», это такая еда из риса. Да и то рифма не совсем полная.

      – Может, когда-нибудь тебе удастся напечатать стихи про Графа Олафа, – сказал Клаус, – и тогда все узнают, какое он чудовище.

      – А я напишу про него статью в газете, – вызвался Дункан.

      – Думаю, я сумею соорудить печатный станок, – сказала Вайолет. – Может быть, позже, когда достигну совершеннолетия, я смогу использовать часть бодлеровского состояния для покупки нужных материалов.

      – Мы и книги сможем печатать? – оживился Клаус.

      Вайолет улыбнулась. Она знала, что брат уже представляет себе, как напечатает целую библиотеку книг.

      – И книги, – ответила она.

      – Бодлеровское состояние? – переспросил Дункан. – Значит, ваши родители тоже оставили вам наследство? Нашим родителям принадлежали знаменитые квегмайрские сапфиры, и они уцелели при пожаре. Когда мы достигнем совершеннолетия, драгоценные камни будут принадлежать нам. И мы все вместе откроем печатное дело.

      – Замечательная идея! – воскликнула Вайолет. – Мы назовем