У меня четыре туза. Джеймс Хедли Чейз

нанять вас своим представителем. Идея только-только пришла мне в голову, поэтому с ним разговор еще впереди. Надеюсь, он заинтересуется. Уверен, ваша внешность впечатлит его, но, прежде чем идти к нему, мне нужно знать кое-что и о вас. Так что передаю вам слово.

      Гренвилл отхлебнул кофе и поморщился.

      – Теперь я представляю, какой вкус был у кофе, который делали из желудей во время войны, – сказал он, а затем вперил в Арчера задумчивый взгляд темных глаз. – Разве идея лагерей отдыха не устарела, учитывая нынешние курсы валют?

      Джек одобрительно кивнул. Малый совсем не глуп.

      – Это мы обсудим позже. Расскажите о себе.

      Гренвилл открыл золотой портсигар, совершенно пустой, нахмурился, потом вопросительно посмотрел на Арчера:

      – У вас есть еще сигареты или нам придется перейти в разряд некурящих?

      Арчер махнул официанту и потребовал принести пачку «Голуаз».

      – Мяч на вашей стороне, Гренвилл, – сказал Джек, когда они закурили.

      Его собеседник расцвел в своей подкупающей улыбке:

      – Для друзей я Крис, так что зовите меня Крисом. Итак, мяч. Говоря откровенно, я тот, кого называют словом «жиголо», – мужской эскорт. Ремесло презренное, но, как ни крути, все же ремесло. Презирают его те, кому не понять, как велика тяга немолодых женщин к мужскому обществу. Зайдите в любой приличный отель, и вы обнаружите зрелую особу, которая донимает барменов, официантов и с надеждой смотрит на каждого одинокого самца. Их тысячи: богатых, толстых и тощих, непривлекательных, глупых, невротических одиноких женщин, готовых в последний раз броситься кому-нибудь на шею, желая, чтобы их обхаживали и ублажали. И они готовы платить за оказанное внимание хорошие деньги. Я из тех, кто удовлетворяет эту потребность. Все цацки, которые вы видели, – подарки на память от отчаявшихся дам в возрасте. Этот браслет презентовала мне несчастная старушка, вообразившая, что я в нее влюблен. Портсигар – от жирной австрийской графини, заставлявшей меня танцевать с ней каждый вечер в течение трех ужасных недель. К счастью для меня и к несчастью для нее, ее разбил частичный паралич или что-то в этом роде, иначе, наверное, я танцевал бы с ней до сих пор. Мне тридцать девять лет, и последние двадцать из них я делал приятной жизнь пожилых женщин. – Он прикончил кофе и улыбнулся Арчеру. – Ну вот вкратце и все, Джек.

      Арчера затопила волна ликования. Это то, что надо!

      – Думаю, мы все же можем позволить себе немного сыра, – сказал он.

      Когда Джо Паттерсон вошел в вестибюль отеля «Плаза-Атене», стрелки часов на столе консьержа приближались к полуночи. Он задержался у стойки, чтобы забрать ключ, и тут его перехватил Арчер.

      – Добрый вечер, мистер Паттерсон.

      Американец раздраженно обернулся и увидел Арчера, который ждал его тут уже два с лишним часа.

      – Чего тебе надо? – рявкнул он.

      – Хочу обсудить с вами кое-что важное, мистер Паттерсон, – вежливо сказал Джек. – Но если час неподходящий…

      – О’кей,