Хронограф. Анна Кондакова

секунд с момента звонка.

      Разглядываю подъездную дорожку к дому. Она пуста и темна до черноты, будто сама бездна, устремленная вперед. Нет ничего хуже ожидания. Секунды тянутся часами, а минутная стрелка на наручных часах, по-моему, вообще остановилась.

      Почему так долго?..

      Шестьдесят невероятно долгих секунд.

      Мальчишеская ладонь, что покоится на моем колене, чуть тепла и шершава. Денис перестал дышать, но мне кажется, будто его дыхание оглушает жителей пятиэтажки. Какой же он грузный, всё норовит свалиться с лавки. Пожалуйста, сиди ровно! Если кто-нибудь выйдет или выглянет из окна, если заинтересуется странной парочкой молчаливых подростков – мне конец.

      В шорохах травы чудятся шаги тяжелых ботинок.

      Мамочки…

      Не паниковать! – приказываю самой себе.

      Девяносто секунд.

      Денис всё норовит завалиться назад, и зачем-то я твержу: «Подожди, осталось чуть-чуть», хотя понимаю, что он не слышит моих уговоров. Он застыл где-то между реальностью и вечным сумраком. Несчастный парень.

      Ровно две минуты.

      Желтый свет фар разрезает тьму и приближается, приближается… Недостаточно быстро.

      Я изнываю от нетерпения, когда серебристая иномарка бесшумно тормозит напротив подъезда. Наконец-то! Сестра опускает стекло и окидывает нас с Денисом быстрым взглядом. Удовлетворенно хмыкнув, она мотает подбородком:

      – Кидай его назад.

      Приходится нести безвольное тело на себе, шажок за шажком. Он тяжелый, почти неподъемный. Руки болтаются, ноги волочатся по земле. Изо рта на воротничок футболки стекает слюна, и редкие капли капают на мои джинсы. Кажется, что Денис развалится в бесформенную кучу, если его отпустить. Я трясусь от усталости, но сестра не предлагает помощи, только постукивает по рулю ногтями.

      Наконец, мне удается затолкать Дениса на заднее сидение. Сама плюхаюсь вперед и, пристегнувшись ремнем безопасности, спрашиваю:

      – Ну как?

      Я жду заслуженной похвалы, но сестра угрюмо молчит. Мы выруливаем из закоулка, проносимся по сонным дорогам Санкт-Петербурга, не тормозя на светофорах. Автомобиль с эмблемой ягуара на капоте утробно рычит: ему нравится скорость, нравится рассекать остроносой мордой ветра.

      – Я что-то сделала неправильно? – Ерзаю на сиденье, как провинившаяся малявка.

      Мне знакомо это выражение лица, означающее: ты-ошибка-природы-и-мне-стыдно-за-твое-существование. Именно так смотрел отец всякий раз, когда был мною недоволен (то есть большую часть моей жизни). Сестра даже хмурится по-отцовски, и профиль её приобретает особую резкость.

      – Всё нормально, – бросает она сквозь зубы. – Но могла бы и лучше.

      Безостановочно хлопаю ресницами. Гордость за себя улетучивается, но остается стыд, ледяной и липкий. Мною недовольны. Я не справилась. В очередной раз не оправдала возложенных на меня надежд. Но почему? Ведь я сделала в точности то, о чем просила сестра. Денис лежит сзади, пялясь остекленевшими глазами в обивку крыши, а его фотография сохранена в памяти мобильного телефона.

      Куда