Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 6, 7. Озем

Эти последыши брежневской номенклатуры беспомощны – им все в клювик надо положить и протолкнуть, а они проглотить соизволят…

      Краулин – Критикуешь? А ты сам чего достиг, чтобы свысока смотреть? Пока в активе только выгодная женитьба. Меня не станет – и тебя как не бывало никогда. Рано ты Виктора хоронишь – брежневская школа ему не в укор.

      Микушин – Юрий Семенович, я, конечно, ценю вашу прямоту и объективность – бодрит и вдохновляет! Мне этого страх как не хватало в Укалаеве!

      Краулин – Ценишь? Ну, то-то же. Обиды не выказывай – не девочка. В деле важно сохранять трезвую голову… И вот теперь по делу. Как у нас все складывается? Только правду – не нужно мне туманных заверений.

      Микушин – Правду хотите? Пожалуйста! С чего начнем? Прежде всего, ваши ставленники очутились редкостными идиотами. Вопиющий случай. Выигрышную партию они профукали. Конечно, вмешались еще эти дикари из Котутя и внесли свою долю идиотизма. Но что-то мне подсказывает, что даже без рунальской мистики Коренев с Федоровым лоханулись бы.

      Краулин – Все так плохо?

      Микушин – Еще хуже, чем вы можете представить. Коренев проводит свою компанию в оголтелом совковом духе. Типа партия – наш рулевой, Москва за нами; еще нет бога, кроме Аллаха, и я, то бишь Коренев, пророк, надежда и ваш единственный выбор. Причем все именно так в несусветной мешанине – попробуешь и даже не рвота, а из другого места… Ну, не дано ему свежих идей… Нет, довелось бы по-умному обыграть советскую ностальгию – здесь это встретило бы понимание. Нынешние порядки укалаевцам ненавистны. Мне сейчас пришло в голову, что даже внешние детали можно было бы использовать – например, Виктор Васильевич надел бы шляпу, строгий костюм, зачесал бы волосы назад – или что там у него от волос сохранилось – и нарочно выражался бы косноязычно – получился бы вылитый Леонид Ильич! Вам как?

      Краулин – Этот еще придурок!..

      Микушин – Правильно. Все пытается под себя загрести. Прет напролом, благо башки не жалко – нечего жалеть… Так при Сталине не агитировали. Ладно бы он до конца придерживался своих методов – давить и не пущать. Но он же истерит – противно, по-бабьи. Сейчас при одном упоминании душки Седона Коренев становится красным как помидор, заикается. Говорить с ним спокойно и разумно? Он скоро драться начнет. В его избирательном штабе самый разумный человек – его родственница, городская чиновница Зотуша – совдеповская кариатида с начесом…

      Краулин – Господи, за что мне это… Кретины, какие кретины!

      Микушин – Но Коренев – еще умничка в сравнении с Федоровым. Вот тот съехал всеми извилинами. На глазах целого города.

      Краулин – Он чего?! Куда съехал?

      Микушин – В замечательное местечко – в поселок аборигенов Котуть. Влюбился в девчонку младше его на сороковник – не меньше. Испепеляющая страсть. Она с ним потешкалась, а потом охладела и лишила сладкого. Наш бычок взыграл! Забыл про