Лето, плавки, рок-н-ролл. Марта Кауц

спасли. Это место и впрямь было опасным для купания.

      – У меня разряд по плаванию, ты забыла? – на удивление его тон смягчился. Я с надеждой подвигаюсь ближе.

      – Поэтому я и согласилась на эту авантюру, – уже искренне улыбаюсь. Он приподнимает уголок рта. Усмешка получается горькой, но кто сетует на временное затишье посреди войны?

      – Это был действительно экстремальный поцелуй. О чем мы только думали? – он садится рядом и продолжает, – хорошо, что всё хорошо закончилось.

      – Надеюсь, ещё не закончилось… – я осторожно кладу голову ему на плечо. Он не отодвигается.

      Балконная дверь распахивается – подул прохладный осенний ветер, вытолкнув духоту наружу, прочь из квартиры.

Анна Палий

      Долгий путь к морю

      Он никогда не был на море. Не хотел. И даже был против. Со временем его перестали спрашивать об этом, перестали звать, зачем? Море – это ведь не обязательно, это просто один из видов отдыха. А он отдыхал по-другому. Человек земли. Ему нравилась земля. Нравилось трудиться на земле и видеть плоды своих трудов. И другого отдыха для себя он не видел, не представлял и не хотел. Когда немногочисленные друзья привозили сувениры он был к ним благодушно-равнодушен. Глупости это всё. Не нужно.

      Море не коснулось его и тогда, когда сестра переехала на побережье. Это просто место жительства, ничем не отличается от других. Климат, наверное, теплее, чем у нас, капуста расти будет лучше. Когда сестра заболела, он надеялся на медицину, на то что сейчас лечат всё. А когда умерла – стало уже и ни к чему. Теперь-то спешить не надо, не к кому. Можно и потом съездить. В другой раз. В другой жизни.

      Но жизнь всё время была одной и той же. Вначале жена, дочь, работа. Дача по вечерам и выходным. И ничего больше не нужно. Ни окружающим от него, ни уж тем более ему от них. Не нужно даже чтоб помогали, он сам. Не нужно даже, чтобы было нужно. Сам вырастит, сам переработает, сам раздаст излишки.

      Шли годы. Дочь выросла и начала жить самостоятельно. Жена отдалилась от него за стену непонимания и, положа руку на сердце, ему это было безразлично. Если не сказать приятно. Если не сказать, что именно то, что нужно.

      А потом настало чудесное время. Кто-то его страшился, но только не он. Что может быть лучше этой свободы от указаний начальника, планёрок, авралов, ожиданий выволочек и утомительного общения с коллегами! Все свои дни теперь он посвящал своей религии – копал, сажал, растил. Придумывал, строил, осуществлял. Создавал понятный только ему мир.

      Жена всё больше времени отдавала внукам, погружалась в них. Их судьбы расходились как две прямые, точка пересечения которых давно миновала. Когда жена переехала жить к дочери это показалось всем таким естественным, что даже не возникло необходимости что-то обсуждать. А потом зятю предложили работу из тех, от которых не отказываются. За полторы тысячи километров. И как-то так само собой получилось, что он остался один.

      ***

      Одиночество его окрылило. Было поразительно сложно