Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга третья. Артур Аршакуни

Делать ему нечего. Он и так выпил все вино в Иудее на два урожая вперед.

      Славно.

      Что скажешь, старина Флакк?

      Вот пусть он и займется своим же подданным.

      …напрасно трудятся

      Пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая.

      – От легата Второго легиона…

      – Гай? Лонгин?

      – Да, мой господин.

      – Я им доволен. Ну?

      – Ветераны легиона просят выплатить им положенную еще Божественным Цезарем надбавку за выслугу лет.

      Какие грамотные у нас ветераны. Божественный Цезарь мог себе позволить многое. Не то, что…

      Что – что?

      Виноград чудесный. Что значит много солнца.

      – Они ждут выплаты, чтобы уйти в отставку. Здесь, – Приск зашуршал свитком, – тридцать четыре имени. Квинтилий Лупинилл, Гиппарх, Бос, Пантера, Гай Мускилий…

      – Гай Мускилий?

      Он засмеялся. Сначала про себя, а потом вольно, от души, во весь голос, все больше заходясь в хохоте при виде прищура глаз растерянного Приска.

      Довольно. Одышка.

      Он поскучнел. Кинул в рот еще пару виноградин, чтобы освежить дыхание.

      – Тут у тебя прямо бестиарий10. Кого только не вскормила бедная волчица! И этот… как его… твой Гиппарх.

      – Повелитель коней.

      – Это что? Кентавр получается.

      – Да, мой повелитель, – согласился Авл.

      Купа селян окружает пленительный хор и сердечно

      Им восхищается…

      Один ветеран стоит трех-пяти новобранцев. Да еще из Второго, бывшего Десятого, прошедшего Германию.

      – За какой срок им там что-то полагается?

      – От пяти до восьми лет, мой господин.

      – Ну, пару лет еще потерпят. Эмилию Лонгину отпиши, что я им доволен, но глаз с него не спускаю. Не ребенок, сообразит, что сказать своему зверинцу.

      Он вяло похлопал ладонью о ладонь.

      – Довольно. Домоуправителя ко мне. Писца оставь.

      Там и ужасную силу представил реки Океана,

      Коим подверхним он ободом щит окружил велелепный.

      Приск вышел, забрав с собой свитки, и мгновение спустя впустив худого суетливого домоуправителя с печатью неимоверной озабоченности на скорбном лице.

      – Подойди сюда, мой Амфион. Так. Скажи мне, Амфион, кто это?

      Амфион растерянно перевел взгляд с хозяина на рабыню и обратно. Чтение оборвалось.

      – Это твоя новая рабыня, мой господин, – сказал он осторожно.

      – Негодный твой товар, Амфион, – он незаметно подмигнул слуге.

      Амфион побледнел, пытаясь понять сложную мысль хозяина.

      – Это… мой господин… – начал он, помогая себе руками. – Гречанка, юница, девственница… Знаток поэзии и музыки…

      Зря подмигивал. Он поморщился.

      Раб – это вещь, умеющая говорить.

      – Я буду перечислять, а ты, Амфион, загибай пальцы. Это ты умеешь?

      – Да, мой господин.

      – Великолепно.

      Он отщипнул еще одну виноградину и поднялся.

      – Она не может найти по моей просьбе нужное место из стиха…

      – Мой

10

Бестиарий (лат.) – зверинец. Лупинилл (лат.) – «волчонок», Гиппарх (гр.) – «повелитель коней», Бос (лат.) – «вепрь, кабан», Мускилий (лат.) – букв. «сын маленькой мухи, мушки».