Метроном. Екатерина Полянская

умершей матери,

      – Для подтвержденья родства —

      получая её же

      свидетельство о браке

      с ныне покойным отцом,

      словно перебираю

      мелкие, острые

      осколки мозаики

      разбитых вдребезги жизней.

      Горячая кровь

      течёт по исколотым пальцам,

      подтверждая родство.

      Воспоминание

      Не сажай меня в финские сани, одну не спускай с горы.

      Папа, я не хочу, я боюсь лететь в эти тартарары.

      Обмерзает от ветра лицо, и – никого за спиной.

      Не говори: «Трусиха!», не цеди сквозь зубы: «Не ной!».

      Не тащи меня в речку на самую глубину —

      Я утону, я камнем пойду ко дну.

      Не заставляй меня снова преодолевать этот страх,

      Разреши мне заплакать, покачай меня на руках.

      Не заставляй меня быстро умножать и делить на ходу,

      Не тяни меня за руку – по снежной каше, по льду.

      Не обзывай меня дурой, пожалуйста, не обзывай,

      Не грози сдать в милицию, засунуть в пустой трамвай.

      Отпусти лучше к маме. А хочешь – пойдём вдвоём.

      Ты сказал, что она – далеко, но уж вместе-то мы найдём!

      Знаешь, песенка есть про то, что вместе шагать легко…

      Почему ты прячешь лицо, в стену бьёшь кулаком?

      Я не буду волком глядеть, не буду тебе грубить.

      Папа, честное слово, я тебя постараюсь любить,

      А не только лишь помнить с горечью и виной…

      Не запирай меня в тёмной комнате – там очень страшно одной.

      Две фотографии

      Две фотографии передо мной:

      ЦПКиО, дворцовые ступени,

      Июньский день в мерцаньи светотени,

      Плывущий над камнями влажный зной.

      На первой – вместе я и мама с папой,

      И лев катает шар чугунной лапой,

      Блестя отполированной спиной.

      А на другой – всё то же: и стена,

      И лестница, и стриженая кроха,

      И платьице воздушное в горохах,

      И львиной гривы чёрная волна.

      Всё те же декорации, всё – то же:

      И день, и час, и да же ракурс – схожий,

      И только я – уже совсем одна.

      И на ступенях тополиный пух

      Подобен пеплу. А на заднем плане,

      Слегка размытый, словно бы в тумане,

      Дворец покинутый пустынно-глух.

      Лишь девочка, да чёрный лев чугунный…

      Как будто кто-то прикоснулся к струнам,

      И пробует мелодию на слух.

      «И вновь запела скрипка у метро…»

      И вновь запела скрипка у метро

      О чём-то мимолётном и печальном,

      Ненужном, неоплаканном, случайном —

      О гулкой бесприютности дворов,

      О стихнувших шагах твоих, о том,

      Чему уже вовек не повториться,

      О стёртых именах, забытых лицах,

      О доме, предназначенном на слом.

      Я не хочу ни знать, ни вспоминать.

      Скрипач, прошу тебя, смычка не трогай —

      О безнадёжной хрупкости земного

      Земному не спеши напоминать.

      Да