Технология власти. Абдурахман Авторханов

тогда, что у этого комментатора железная логика в интерпретации ленинизма и сухой реализм в собственных выводах.

      Тогда никто не думал и даже не предполагал, что «Сталин – Ленин сегодня», как это подобострастно установил потом Анри Барбюс. Если бы Сталин умер тогда, то о нем теперь уже давно забыли бы даже в его собственной партии. Сталин еще не был не только Лениным, но и самим собою. С исторической точки зрения, за ним числилась только Одна явная заслуга или, если угодно, одно явное преступление: участие в октябрьском заговоре, причем – в роли намного ниже Троцкого и несколько выше какого-нибудь Шкирятова. В 1928 году Сталин был тем, кем был Муссолини накануне римского похода, а Гитлер – перед 30 января 1933 года. Правда, в кругах более посвященных его не называли иначе как «шашлычником», намекая не столько на кавказскую кухню, сколько на профессию «мясника». Но для большинства Сталина тогда не было, был все еще Джугашвили.

      Мы были разочарованы тем, что беседа предполагалась на не совсем академическую тему – «На хлебном фронте». Мы ожидали чего-то вроде «китайской революции» (эта тема была тогда в большой моде), или «тактика и стратегия Коминтерна», а тут нам предлагают разжевывать «хлеб насущный», да еще и выслушивать статистические подсчеты! Увы, года через два эта лекция дошла до сознания последнего крестьянина в стране. Оказывается, мы присутствовали при историческом событии. Сталин изложил нам впервые свой план будущей «колхозной революции» и положил этим начало конца нэпа.

      Сталин, видимо, учитывал наше настроение и, прежде чем приступить к самому докладу, сделал ряд оговорок. – Вы, вероятно, ждете от меня, – сказал он, – теоретического доклада на высокие темы. Но я вас должен разочаровать… Во-первых, я не теоретик, а практик. Во-вторых, я держусь марксистского правила: «один действительно революционный шаг выше дюжины теоретических программ»… И вот тема, которая мною избрана по поручению ЦК для доклада здесь, и является практической, но революционной темой: хлеб. От того, как мы разрешим проблему хлеба, зависит не только судьба советской власти, но и мировой революции. Ведь мировая революция может питаться только советским хлебом.

      Эти последние слова мне запомнились накрепко.

      Сталин говорил тихо, монотонно и с большими паузами, как бы стараясь не столько подбирать слова и формулировки, сколько не сказать ничего лишнего. Он, казалось, читал вслух неписанную часть текста своего доклада. Конечно, у Сталина был грузинский акцент, что было особенно заметно в тех случаях, когда он волновался. В спокойном эпическом рассказе он умел смягчить свое произношение.

      После вводного слова Сталин уже читал заранее написанный текст доклада. Он избрал свой излюбленный метод собеседования: «вопросы и ответы». Большинство из «вопросов» было тоже сочинено самим Сталиным от нашего имени, а многие из вопросов, которые были ему действительно заданы после окончания доклада, вообще не вошли в текст доклада, опубликованного в прессе.

      Основной вопрос доклада был следующий: что нужно делать, чтобы советская власть получила