Сержант и капитан. Иван Коновалов

или поможешь в какой-нибудь щепетильной ситуации. Ну, как тебе расклад?

      Никита поморщился, но тут же улыбнулся:

      – В целом неплохой расклад. Не очень нравится понятие «щепетильная ситуация». Но в наше время они случаются сплошь и рядом, так что будем пытаться их решать. Деньги нужны. Я тебе благодарен.

      Митя удовлетворенно хмыкнул и потер руки:

      – Здравый смысл и здоровый цинизм тебе не отстрелили. Рассуждаешь верно. Итак… – Он посмотрел на часы. – Мне пора. Сегодня пятница. У тебя почти три дня на разграбление города. Так что в понедельник жду тебя здесь же в девять утра. Машину не пришлю. Извини, свои могут неправильно понять.

      Они встали, пожали руки. Затем Митя сел снова в свое кресло, а Никита пошел к двери.

      – Когда-нибудь расскажешь, как там было? – спросил осторожно новый начальник в спину. Никита, не ответив ни слова, вышел. Он намеренно оставил между ними небольшую дистанцию. Дмитрий остался хорошим другом, это он понял, но без этой небольшой дистанции он может начать зарываться.

      Выйдя на улицу, Никита решил напиться. Напиться основательно, потому что с понедельника он намерен пить, только подчиняясь обстоятельствам. И с понедельника – новая жизнь, в черном костюме и белой рубашке.

      Начал Никита с текилы. Но ее пришлось отставить и перейти на пиво «Корона». Текила, как и водка, требует быстрых рывков и быстрых глотков. С пивом есть время подумать и рассудить правильно. Но, перемешав текилу с пивом, Никита вообще временно утратил способность мыслить и не заметил, как оказался на улице. Быстро вдохнув на Тверской несколько бензиновых выхлопов и чуть-чуть свежего воздуха, Никита немного пришел в себя. Он решил немного пройтись и успокоиться. Свернул в Газетный переулок и пошел какими-то дворами, не разбирая дороги, по направлению к Новому Арбату.

      По пути попалась детская площадка. Захотелось покачаться на качелях. Никита удобно расположился в сидушке, взялся руками за холодные железные поручни и оттолкнулся ногами от земли. Москва бодро закачалась. Кремлевские звезды то падали вниз, то взлетали вверх. В полете качались деревья и дома, а через несколько минут к ним присоединились несколько темных фигур. Они стояли, перекосившись в разные стороны, как раскачанные ветром столбы, и беззастенчиво глазели на Никитины взлеты и падения. Пришлось остановиться и спросить, что им, собственно, надо.

      – Слышь, Карандыч, – сказала одна фигура другой, – по-моему, ты не прав, у этого парня с настроением все нормально.

      – Заткнись, – ответила другая фигура, – я меланхолию за километр чую. Что, парень, прав я или нет?

      На фоне деревьев и полуослепшего фонаря виднелись еще два персонажа, но они безмолвствовали, пытаясь удержаться на ногах. Итого четверо.

      – Не прав. У меня не меланхолия, а временная депрессия, вызванная алкоголем и одиночеством. И я ее сейчас разгоняю.

      – Одна хреновня, – констатировала главная фигура и спросила: – Мож, нальешь от щедрот душевных, раз сам мучаешься?

      – А вы кто?

      – А мы – павшие