Маникюр на память. Александр Мамлюк

что можно иметь просто здоровые зубы. Здесь, в квартирах, хорошо замораживал холодильник, гремел телевизор последними гимнами отцветающей венками генсеков страны. Он не знал, что город – это солидарность птичьей стаи, которая развеялась над одним из таких, оставив на поле сражения, внизу, отравленных ядовитым газом солдат с навсегда удивленными глазами, устремленными в предавшее их небо. Не знал он и того, что в городе жил великий гомосексуалист, сравнивший себя с Юпитером и оскорбивший быка, которому и в голову не пришло потребовать у того сатисфакции: бык имел скотскую привычку вступать в отношения, завещанные ему природой, с любимыми коровами с прекрасными, нечеловеческими глазами, опущенными, как цветущими вениками, ресницами.

      Город – это Гранды, Кинги, Супер-Кровь молодых королей – голубая кровь моллюсков; и какой-то Распутин жил в таком же городе, пытаясь вылечить наследника царя от гемофилии. Город – это женщина, ищущая в глазах своего возлюбленного оправдания после сделанного аборта с еще не смытой памятью чечевичного сгустка сморщенного выкидыша.

      Только поначалу трудно представить соседей, вертикально нанизанных на одной канализационной трубе вместе с унитазами, где поругаться с ними по горизонтали уже невозможно. И остается ностальгия алкоголика по празднику, когда он уже иссох и просто не может напиться, не получив разрыва печени или опухоли мозга, и пытается деревянной рукой собрать осколки хрустального новогоднего бокала, покрытого серебристой пылью памяти.

      В городе не было секс-шопов, никто не предлагал интимные услуги даже по телефону, так как не было еще проводов, а дикторы, говоря о приближающемся коммунизме, не краснели по телевизору, даже если бы они тогда и были – сами верили в него. Страна перегнала Америку по потреблению жиров – производила много свиней, но самую большую свинью подсунул Хрущев той же Америке, незаметно для нее установив на Кубе новейшие ракетные установки. Когда американские спутники-шпионы сфотографировали это, то чуть не свалились с орбиты, но удержались лишь благодаря чувству юмора, в отличие от директора ЦРУ, который, услышав новость, методично обливал кетчупом не утренний омлет, а свои парадные штаны, затем побежал к президенту – предложить начать с русскими войну: «Ведь обещал Хрущев показать нам кузькину мать!». Президент, с интересом осмотрев бурые подтеки на штанах директора, усмехнулся: «Если это их кузькина мать, то представьте, любезный, сколько там у них еще матерей?»

      Благодаря кетчупу или благоразумию двух президентов, но переговоры закончились мирно. Хотя один еще долго замахивался в сторону Вашингтона реликтовой кукурузой, угрожая, что не пожалеет и царицу; а другой – Москву в скором будущем завалить крылышками и окорочками и даже развратить в сауне поголовно все население, начиная с министра госбезопасности.

      Первая учительница Рика по пению (а она так и осталась у него одной, к счастью итальянских маэстро) была очень красивой. Наверное, благодаря