Цыганочка без выхода. Елена Логунова

двоих.

      – Буцефалу, – поправила я, вздохнув. – И О. Генри никакой не Олег. Просто О.

      – Нет такого имени! – не поверила Ирка. – Или он китаец?

      – Он не китаец. – Я снова вздохнула.

      Ну что тут поделаешь? Моя лучшая подруга – не великий знаток мировой литературы, зато изрядный графоман и плагиатор. Стихи она пишет плохие, но в этом есть и моя вина: если бы не моя писательская слава, ревнивая Ирка вообще не потянулась бы к перу.

      – Почитаешь мне что-нибудь из своего нового? – попросила я, ответственно сознавая, каков он – суровый долг дружбы.

      – С удовольствием! – обрадовалась поэтесса. – Но может, лучше не по телефону? Мы с гавриками планируем после тренировки в плюшечную заглянуть, приглашаю тебя к нам присоединиться. Я давно заметила, что натощак ты мои стихи воспринимаешь гораздо хуже, чем на полный желудок.

      – Это относится ко всем стихам без исключения, так что в этом смысле ты абсолютно равноправна с Рильке и Бодлером, – заверила я ее.

      – Бодлер – это который про Одиссея написал, я помню, а Рильке кто такой?

      – Тоже поэт, – уклончиво ответила я, из деликатности «не заметив» неправомерную замену Бодлером Гомера.

      – Как я? – горделиво поинтересовалась подружка.

      – Как Гомер, – ответила я, продолжая прокачивать ценный навык уклончивости.

      – Как мы с Гомером, – самодовольно резюмировала Ирка. – Короче, мы ждем тебя в плюшечной у Ангела через полчаса.

      – Буду! – пообещала я и отключилась.

      «Плюшечная у Ангела» – наше с Иркой кодовое название кафетерия в городском саду. На самом деле это заурядный ларек с обыкновеными пирожками и булками, но выпечка там всегда свежая и вкусная, а близость величественного монумента «Ангел мира» придает заведению некоторую респектабельность. Скульптурный Ангел на вершине столба символически осеняет соседствующую с ним пирожковую золочеными крыльями, как бы благословляя вкусить дивных плюшек…

      Правда, в начале осени монумент опять окружили заборчиком, потому что со столба на головы гуляющим, изрядно компрометируя мирного Ангела, начали осыпаться увесистые плитки облицовки.

      – О, это же сюжет для микропьесы! – встрепенулся мой внутренний голос. – Назвать ее можно так: «Падший ангел»…

      – Претенциозно. – Я поморщилась, но все же достала из сумки блокнот с ручкой и села на ближайшую лавочку.

      Перефразируя предположительно китайского писателя Олега-О. Генри, не следует упускать хорошую идею только потому, что она пришла в голову не по расписанию!

      – Ты записываешь? Тогда рассказываю в лицах. – Внутренний голос откашлялся и мастерски съехал в располагающий баритон. – Микропьеса «Падший ангел». Посвящается монументу «Ангел мира», который второй раз за год окружили заборчиком, чтобы уберечь гуляющих от падающих кусков облицовки…

      Я прищурилась, фокусируя мысленный взор.

      Ага, вот, началось!

      На сцене Городской Архитектор. Заложив руки за спину, он покачивается с пятки на носок, оглядывает окрестности