Дом, который построил семью. Кара Брукинс

его воплей, его угроз в этот раз, то они меньше пострадают, меньше будут бояться. А завтра подумают, что я надела водолазку не по необходимости.

      Когда мы прошли через гостиную, я покосилась наверх, чтобы проверить, не смотрят ли дети на нас со второго этажа, но никого не увидела. Конечно, он еще не начал орать. Они не знали, что сегодня ночью нужно чего-то бояться. Да и с чего бы? Когда мы смотрели кино, Джада сидела на ковре, оплетая его пальцы ног и лодыжки пряжей, пока он не стал похож на живого ловца снов с перепончатыми ногами. Она заправила пряди своих длинных светлых волос за уши и рассмеялась лукавым смехом одиннадцатилетнего ребенка, который думает, что ему удалось кого-то безнаказанно одурачить. Джада была моей маленькой эльфийкой.

      Мы ели вместе мороженое, угощая друг друга, пока капля мороженого не упала на его футболку. Тогда он переоделся в голубую, и я уютно устроилась у него под боком.

      Но человек, который вышел вслед за мной, чтобы обсудить какую-то ерунду, был совершенно другим. Он заметил, что я высматриваю детей, и снова задышал сквозь зубы.

      Стеклянная дверь с шумом закрылась позади него, и я рухнула в уличное кресло, прежде чем он придумал, что еще со мной сделать. Он стоял молча, неподвижно, как памятник, то ли планируя следующий ход, то ли вспоминая, как и я, что мы делаем на улице посреди ночи.

      Запах южного воздуха всегда напоминал мне о школе в начале сентября. Я родом из Висконсина и так и не смогла полностью привыкнуть к еде, манерам и привычкам в окрестностях Литл-Рока, хотя я прожила в Арканзасе дольше, чем в любом другом штате.

      Херши, мой коричневый лабрадор, выскочила через дверку для собак и стала ходить туда-сюда по крыльцу метрах в трех от нас. Было холодно, но я не обращала внимания на мурашки и представляла себе, как холодный воздух нагревается и шипит от жара в его голове.

      Так проявляла себя моя внутренняя оптимистка, делая вид, что прохладный воздух исцеляет безумие. Некоторые люди считают, что оптимистами и пессимистами становятся, но я всегда знала, что все обстоит по-другому. Мы принадлежим к одной из этих партий от рождения и до самой смерти. Партию оптимистов по ошибке считают превосходящей, но нам следовало бы вымереть, как велит Дарвин, еще сотни лет назад. Сколько бы жизнь ни подсказывала нам, что дело идет к апокалипсису, мы находим причины задержаться, надеясь и мечтая, в то время как более приспособленный к выживанию пессимист принял бы мудрое решение бежать. Бежать, словно тебя черти гонят.

      – На ноги свои посмотри, – сказал он, скривившись от отвращения.

      Я подтянула колени к груди и потерла ноги руками, чтобы казалось, будто я их согреваю, но при этом не казалось, что я жалуюсь на холод. А потом я спрятала их под подолом моей короткой ночной рубашки. У его матери был женственный шестой размер ноги. Она могла примерять изящные туфли с витрины, пока я перерывала горы коробок в поисках восьмого размера, хотя на самом деле чувствовала себя удобно в девятом[1]. Мне не нужно было смотреть на свои ноги, чтобы

1

Американский шестой размер обуви – это российский тридцать пятый или тридцать шестой. Восьмой – это тридцать седьмой с половиной, а девятый соответствует российскому тридцать девятому. Здесь и далее прим. перев.