Бабушколюбие. Сборник сказок независимых сказочниц. Евгения Хамуляк

власти! Добили ее. Демократия теперь. Свобода и раздолье, – громогласно и властно отвечал дед Борис, пожимая руку старшему братцу.

      – Тогда принимай недобитки. Когда ваша демократия окончательно страну раздраит, в ад ввергнет, тогда вся надежда на недобитки ляжет. Так что корми от души нас, и еще с собой вишни наложи, – не уступал дедушка Саша.

      Я тогда понимал, что за улыбками да смешками серьезные какие-то мысли стоят. И правильно понимал.

      – Что ж только вишни? – кричала из окна бабушка Аглая. – Колбасу давай, сала шмат. И возьми патиссонов, патиссоны Ольга любит.

      – Не, – отмахивался дед, – мясо не возьмем. – А потом наклонялся ко мне и говорил, чтоб слышал брат:

      – Свою козу никогда не ешь, Вася. Она тебя потом на рога и поставит, тока изнутри, за кишки возьмет и поставит.

      – Всё старые сказки… – махнул огромной рукой дед Боря и пошел в дом, зазывая с собой.

      – Раньше слово «сказки» быль означало. Мать всегда говорила. Своих не ешь. Отомстят.

      – Ну а куда девать столько мяса-то? – возмущалась Аглая, тут же накрывая на стол для любимых гостей, доставая всё самое красивое и вкусное.

      – А куда вы столько заводите? Чай, не голод. Не третья мировая.

      – Садись, Васек, – нежно погладил дед Боря меня по голове и очень ласково посмотрел на сходство родное, вспоминая отца своего, верно. Говорят, очень уж я на прадеда вышел хорошо.

      – Что, на майские не приедут? А картошку кто сажать будет? – в упор спросил дедушка Саша родню. Наступило молчание.

      И через некоторое долгое время поднял голову дед Борис, а в глазах прям огонь горит, мурашки по коже побежали.

      – Что ты меня буравишь? – усмехнулся брат. – На мне знаки стоят окаянные, рикошетом может отлететь на тебя. Уймись, – махнул он сухой рукой с длинными трудовыми пальцами. – Я ведь спрашиваю не от любопытства или от злорадства. Ты меня знаешь. В последний раз поссорились из-за этого, три года не разговаривали. Хватит уже. Я же вот что пришел… – и он замялся. А дедушка Боря тут же сменил гнев на милость, завидев смятение.

      Это всё оттого, что деда Сашу было тяжело чем-то смутить. Значит, дело не в вишне. Бабушка Аглая присела, понимая, что и ее касается.

      Вот я тогда удивлялся, как это они друг друга без слов понимают. Прям мыслечтение какое-то! Но потом с возрастом оценил и тоже приметил эту особенность родственных душ.

      – Надо тебе, Боря, день рождения свой справить… – начал дед.

      – Вот те на… – промямлил Борис.

      – Не хотел, чтобы вы от меня узнали, – и тут достал газеты из-под мышки, – эх! Да лучше от меня… Что я, старый, тяну?! На войну родина наша собралась. Да на плохую. А твои богатыри служивые, храбрые да горячие, первые полетят.

      Бабушка Аглая уронила чашку, дедушка Борис побледнел.

      – Надо бы тебе, Боря, день рождения свой справить. И всю семью позвать. Чтоб все приехали. И никаких отговорок. Если