Город потерянных. Соня Грин

глыбы, зависнув там.

      Достучаться (и дотянуться) до Дэвида было равносильно тому, как попытаться заставить камень летать. Я в бессилии отодвинулась в самый дальний угол пещеры и закрыла руками лицо.

      Колоться не хочет.

      Стоп.

      И тут в моем мозгу пронеслась подозрительная мысль.

      Если это был бы он, как тогда Дэвид затащил бы меня сюда? Здесь же сплошная решетка от стены до стены! Значит, это сделал кто-то другой, более сильный и опытный в выживании.

      Я услышала, как парень что-то говорит Бу на неизвестном языке, а потом мне на колени стал попадать мягкий синеватый свет, осветив мое лицо, которое на тот момент было все в слезах.

      Все бы хорошо, но вопрос напрашивается лишь один: кто, если не Дэвид, затащил нас сюда?

      Может быть, тот, кто крупнее нас, сильнее и опаснее?

      – Аза…

      Я зарылась поглубже в колени, пытаясь игнорировать боль от лианы в ноге.

      – Аза… – и, поняв, что до меня не достучаться, аккуратно начал: – кажется, я знаю, куда нас занесло.

      Он шумно выдохнул, и я увидела, как Бу заметно потускнел.

      – Есть такое место на юго-востоке Слипстоуна, где обитает одно выжившее после Второй Мировой племя.

      – Что ты сказал? – я прищурилась.

      Он пододвинулся ко мне:

      – Аза, тут обитают дикари. И они, увы, не добрые и не щедрые, как хотелось бы верить. Племя У’лу. Я знаю эту компанию лишь потому, что сам не раз попадался в их цепкие объятия, но мне всегда везло и я улепетывал отсюда при первом же удобном случае. Вот за это они меня ненавидят и пытаются поймать уже восемь лет. Это отчасти и объясняется тому, откуда я знаю этот странный слипстоунский язык.

      Я с минуту сидела молча, оглушенная настолько, будто мне только что дали мешком с песком по голове. До сих пор я считала, что в этом гиблом местечке обитаем только мы, а тут, оказывается, живет целая колония дикарей. Я стала шарить в поисках своего ножика, но, не обнаружив ни его, ни рюкзака, громко выругалась.

      – Можешь не искать, – заметив мои старания, отозвался Дэвид. – Лианы настолько прочные, что их даже пилой не распилишь.

      – И какой же дикари эти должны обладать силой, чтобы так легко ее завязать? – скептически спросила я.

      – О, – в его глазах блеснула искра ужаса. – Они просто огромные.

      Мы сидели взаперти еще часа два, и все это время ощущали себя тараканами, которые готовятся настигнуть свою участь от гигантского, пропахшего стухшей рыбой, хозяйского тапка. Дэвид молчал. То ли понимая всю серьезность ситуации, то ли просто так – не найдя слов.

      Конечно, перед этим он три раза назвал себя идиотом, который подумал, что его зовет Эмили, и потащился вместе с Сонькой и Киром искать ее. А это оказалась обычная западня. Дикари племя У’лу как-то догадались, что у Дэвида до сих пор кровоточит его рана об его ныне покойной сестре, которая в Новолуние воет, как волк, и взяли эту весть себе на заметку. А я три раза назвала его идиотом, оповестив его, что теперь эти дикари точно полакомятся свежей человечиной.

      Я