Просто сказка. Сергей Тимофеев

почему-то подумалось Владимиру. Он все же осторожно протянул руку, и тут кто-то неожиданно ткнул его под локоть из-за спины.

      – Ма-ма!.. – прошептал Владимир сбившимся голосом, машинально схватил перо и взвился в воздух на добрую сажень.

      – Ря-я-ту-у-у-йте-е-е!.. – заорал кто-то сзади и тоже подскочил.

      Ночной лес ожил. Захохотало, заухало со всех сторон. Послышался треск ломающихся ветвей, кто-то или что-то свалилось с ближнего дерева, закачались ветви, раздался кустарник. Дунул Владимир во всю мочь, не разбирая дороги, подальше от пня этого, от полянки, только пятки засверкали, а за ним – точно гонится кто-то, протягивает лапы кривые, когтистые, вот-вот догонит, завывает голосом жутким: «Сто-о-о-й! Верни-и-и его-о-о-о!..»

      И, как это обычно бывает, зацепился за корень и со всей мочи грохнулся оземь. Преследователь, запнувшись за Владимира, кубарем покатился в траву. И, конечно же, это был Конек.

      – Что… это… было?.. – еле смог спросить Владимир Горбунка, сердце которого бешено колотилось, дыхание сбилось, а душа, ушедшая в пятки, не торопилась покидать свое убежище.

      – Где?.. – только и спросил также запыхавшийся и испуганный Конек.

      – Ну… там…

      – Да никого не было, окромя нас…

      – А кричал да завывал кто?..

      – Так мы же и кричали, и завывали…

      – А чего ж ты…

      – Чего, чего, – вздохнул Конек. – Не утерпел ждать, вот чего. А потом упредить хотел. Чтоб не брал. Не к добру оно. Али не слыхал, что с моим Ванькой-то приключилось? А вот меня б послушался…

      Но Владимир, буркнув про себя: «Как бы не так!», бережно спрятал находку между билетом Московского общества «Рыболов-спортсмен» и записной книжкой.

* * *

      Утро застало их все еще в лесу. Наскоро позавтракав тем, что заботливо положил им Иван и умывшись в лесном ручье с хрустальной, очень холодной, но очень вкусной водой, Владимир и Конек продолжили путь и трусили по лесной дороге (если быть точным, то трусил Горбунок, а Владимир сонно глазел по сторонам), пока не очутились неподалеку от странного дерева, стоявшего чуть особняком. Могучий вековой дуб, с гнездом вместо верхушки, сложенным из толстенных бревен и дерев, вырванных аж с корнем. Посередине ствола, от гнезда до земли, проходила здоровенная трещина, образовавшаяся, по-видимому, совсем недавно.

      – И что же за птица здесь живет? – удивился Владимир.

      – То не птица, а Соловей, – отозвался Конек. – Кабы не Илюша, пришлось бы круг делать, стороной объезжать. А Илья – тот до них строг. Как услышит, где безобразничают, сразу туда. Одолеет, проучит по заслугам, да в Киев, князю везет. Потом, правда, отпускает. Их, Соловьев-то, мало осталось, беречь надоть. Князь даже книгу завел, красным атласом перевил, записывает, где какой водится, для учета. И для порядку кольца княжеские выдает, чтоб носили, не снимая. Ну, и чтоб отличать, который новый объявился, а который нет. Вот только Соловьи эти, по складу характера своего, редко унимаются. Ну да Илюша по второму разу не спущает.